Александр Беленко - Панические атаки и ВСД – нервные клетки восстанавливаются. Легкий способ запустить организм на выздоровление

Его исследования начались в конце 50-х годов XX века. Задачи стояли такие: как исследовать предел функциональных возможностей организма в экстремальных условиях? как отобрать тех людей, которые могут переносить «неземные» перегрузки? Поэтому нужны были соответствующие физиологические исследования.

И тогда – применительно к задачам космической медицины – им был разработан метод изучения вегетативной нервной системы по вариабельности сердечного ритма.

Профессор Баевский начал не с нуля. Он продолжил изучение тех проблем, которыми занимались многие ученые в мире с 1940-х годов ХХ века. Например, его интересовал вопрос, какая внутри кардиограммы имеется информация о вегетативных центрах, которые управляют работой сердца? Нужны были сложнейшие вычисления. А тогда компьютеров еще не было – рассчитывалось все вручную. Но, несмотря на такие трудности, ученому удалось в кардиограмме выделить сигналы главных вегетативных центров организма.

Более того, во время записи кардиоритмограммы можно было видеть, как вегетативная нервная система приспосабливает организм к физическим нагрузкам и какие свои центры она при этом включает – основные или резервные.

Благодаря такому подходу был исключен полет в космос людей со слабой вегетативной нервной системой, людей, которые из-за этого могли провалить труд тысяч людей и «выкинуть на ветер» колоссальные финансовые вложения.

Так что замалчивать вегетативную нервную систему на космически ответственном уровне было делом опасным.

В 1997 году мы начали применять это – уже компьютеризированное – исследование у больных вегетативной дистонией. И на данный момент можно ответственно говорить, что ни у кого из них вегетативная нервная система не бывает здоровой.

Таким образом «космическая технология» легла в основу моих исследований вегетативной нервной системы. Но еще до возникновения нашей космонавтики ВНС интересовались очень многие известные ученые.

И придавали ей огромное значение.

Так, с конца XIX века и до начала 50-х годов ХХ века в нашей стране было три крупнейшие в мире научные школы нейрофизиологов – ученых, которые познают тайны нервной системы.

Среди них – нобелевский лауреат, физиолог Иван Павлов. И его ученики:

академик Леон Орбели, изучавший симпатический отдел ВНС;

академик Алексей Сперанский, который исследовал отдельные вегетативные нервные центры и то, как их лечение влияет на выздоровление больного организма.

Вторая научная школа – это школа профессора Николая Введенского. Он открыл, что при перенапряжении организма в нервных центрах возникают явления парабиоза (коматозные состояния).

Его ученик, академик Алексей Ухтомский, открыл «принцип доминанты» – теории, способной объяснить многие фундаментальные аспекты нервных и психических процессов у человека.

Третью научную школу возглавлял академик В. М. Бехтерев. Зарубежные коллеги о нем говорили, что «в мире мозг знает только бог и Бехтерев».

Эти люди открыли многие тайны, которые скрывала нервная система. Но между собой эти научные школы никогда не соприкасались – у каждого было свое направление.

Более того, Бехтерев и Павлов друг друга вообще не признавали. Даже не здоровались, встречаясь где-нибудь на конференциях.

Основной критерий хорошей или плохой работы врача – это те результаты, которые он получает при лечении пациента.

Когда сегодня психиатры или неврологи назначают антидепрессанты, они абсолютно уверены в правильности своих действий. Но если это лечение не помогает – значит, оно назначено неправильно, значит, надо еще что-то пробовать. Варианты должны быть разные.

Однако многие врачи уверены в безгрешности и эффективности своего метода. Лиши их сейчас этих таблеток, и они не будут знать, что с человеком делать. По их мнению, если таблетки помогают плохо – значит, эта болезнь просто неизлечима и человек никогда не сможет поправиться.

Тот факт, что мы не лечим нервы антидепрессантами – это настоящий медицинский прорыв.

За 20 лет через нашу клинику прошло более трех тысяч человек с заболеваниями вегетативной нервной системы. И лечение каждого из них – это наша «штучная работа». С каждым – первичная консультация занимает два-три часа. Мы вникаем во все проблемы человека, и это всегда очень сложные проблемы. Сами проводим исследования вариабельности сердечного ритма и термографические исследования тепловых полей организма, сами все это расшифровываем.

В итоге обнаруживаются причины болезни. И надо сказать, что эти причины не бывают психическими. Психика сама от них страдает. Затем продумываем индивидуальный план комплексного лечения для пациента.

Наш опыт показывает, что это правильное направление – люди выздоравливают. И это настолько невероятно для сегодняшней медицины, что врачи, видя своих выздоровевших пациентов, говорят: «Этого не может быть! Ведь это не лечится!»

Для того чтобы понять, что такое вегетативная нервная система, я немного расскажу о строении всей нервной системы. Если в термин «нервная система» вкладывать понятие «психика», то человек сильно отличается от животных, потому что только у человека есть вторая сигнальная система, которую открыл академик Павлов. Например, когда мы видим буквы или другие символы изображения – мы на них реагируем, у нас возникают мысли, мы их понимаем. А у животных второй сигнальной системы нет.

Но все, что касается жизнеобеспечения, все, что касается работы двигательных, чувствительных, вегетативных нервов, то они абсолютно идентичны: и у человека, и у животных. Конечно, муравьям до нас далеко: у них еще нет нервной системы, есть только ее отдельные элементы, отдельные нервные узлы, которые выполняют те или иные функции. И у медузы, к примеру, тоже есть всего лишь нервные скопления. А уже у земноводных (лягушек), пресмыкающихся (ящериц, крокодилов), птиц, млекопитающих имеется вся та же нервная система, что и у человека. И все, что у животных находится в организме ниже головы, идентично человеческому.

Мало того, у нас с животными в нервной системе вырабатываются одни и те же вещества, при помощи которых нервная система управляет организмом. У нас с ними одни и те же органы чувств, которые воспринимают внешнюю информацию. Конечно, они неодинаковы у разных животных – в зависимости от того, где живет существо: например, у кого-то лучше развиты глаза, у кого-то – уши, а у кого-то развито только осязание. Но все равно все нервные структуры одинаково устроены, и в этом мы от животных ничем не отличаемся.