Юрий Липовский - Найди свой камень

Сейчас наши пути разойдутся и вряд ли где-нибудь пересекутся вновь. В последний раз я вдыхаю аромат красных роз, вслушиваюсь в мелодию ее голоса, ловлю гипнотический взгляд этих изумительных глаз – они действуют на меня сильнее всех ее заклинаний-мантр. И снова испытываю смущение, с досадой опускаю руку в карман и ощущаю привычный холодок моего камешка. «Хорошо бы на память автограф», – проносится первая банальная мысль в голове, но нужное слово застревает в пересохшем горле.

– Автограф? Зачем он вам? – снова читает мои мысли Ипсита. – Память надо хранить в сердце!

Она минуту медлит, вглядываясь в меня, и неожиданно произносит: «Дайте мне ваш камешек».

Еще не понимая в чем дело, я послушно опустил руку в карман, сжал свой цитрин, уже готовый с ним расстаться, и протянул Ипсите. Она взяла его и крепко сжала в своем кулачке, прижала к груди, где сверкала своим неукротимым светом бриллиантовая брошь, а затем вернула его мне.

– Вот мой автограф! – произнесла Ипсита с легкой торжествующей улыбкой на губах.

– Она дарит вам частицу своей магической энергии – праны, которой «зарядила» ваш камешек, – пояснил мне тут же Радж. Но я все понял и без его перевода. Приняв от Ипситы свой камешек, ставший горячим, как уголек, я бережно завернул его в платок и положил в карман рубашки – ближе к сердцу. Вот и все. Я еще раз благодарю Ипситу, судорожно ищу какой-либо повод, чтобы задержаться еще, – и не нахожу его. Последний раз мелькнула у меня перед глазами женщина в черном, утопающая среди белых и красных роз, и растаяла как сладостное видение. И остался на память об этой необычайной встрече ее незримый автограф на камне – частица ее светлой магнетической силы.

Так состоялось мое первое знакомство с одним из чудес восточной магии, своеобразное посвящение в таинства биоэнергетики.

В гобийских кочевьях мне не раз приходилось слышать от старых аратов об искусных дарханах, которые простой проволокой ищут в пустыне воду, древние клады и разные руды, а в Кобдо – маленьком живописном городке, приютившемся в предгорьях Монгольского Алтая, – довелось встретиться с одним из таких умельцев.

Это был местный китаец, и с немалым трудом удалось расположить его к разговору о предмете постоянных его занятий. После традиционного чаепития он рассказал, как ищет в пустыне воду и копает колодцы, а затем показал и свой главный инструмент – медную проволоку П-образной формы, которую при работе держит на вытянутых руках перед грудью.

Я заинтересовался этим и спросил, может ли он своей проволочкой искать руду, самоцветы или клады. Китаец, покачивая головой, молча достал из-за пояса своей синей куртки кисет и трубку, набил ее табаком и закурил, глубоко заглатывая дым.

– Такое мог только сам Учитель! – наконец произнес он. – Лю Мин Ген!

Громко произнесенное имя заставило меня встрепенуться.

– Лю Мин Ген?! Где он сейчас?

– О-о! – воскликнул китаец. – Ты знаешь имя учителя? Лю Мин Ген – та-жень! Он учил меня искусству ЦИ. Жаль, что мало. В год Красной Овцы он покинул Ургу и навсегда уехал в Китай. А ты действительно знаешь Учителя? Откуда?! – вопросительно уставился на меня мой собеседник. Да, имя это мне было давно хорошо знакомо, как и сам этот удивительный человек, ставший в некотором роде и моим первым учителем в биолокации. Он был одним их тех, кого сейчас называют экстрасенсами, – человеком, якобы наделенным сверхъестественной магической силой. Сам Лю Мин Ген себя к экстрасенсам не причислял, да и слова такого, вероятно, не слышал. Не считал он себя наделенным и сверхъестественной силой, но был убежден и убеждал в том своих учеников, что в каждом человеке заложены природой огромные возможности, которые можно и нужно неустанно развивать. Сейчас много говорят, спорят и пишут о биолокации – весьма необычном биоэнергетическом методе, который уже используется в прикладной геологии и гидрогеологии, при инженерных изысканиях, в курортологии и жилищном строительстве. И хотя этот метод официально еще не признан, сейчас мало кто отважится открыто выступить против него или отнести этот метод к простому шарлатанству. Многие загадочные явления природы и непостижимые, казалось, способности человека еще ждут своего объяснения. Самое главное – пройти по пути сомнений, не отрицая очевидного, дать разгореться тому огню истины, к которому постоянно стремится человечество.

В далекой Монголии от китайца Лю Мин Гена еще в шестидесятых годах я впервые услышал о биоэнергетике (по-китайски – энергия ЦИ), познакомился с его методами поиска (с помощью металлической рамки) самоцветов, он показал мне, как надо проводить диагностику, выявлять в природе (и не только в природе, но и на теле человека) различные аномалии, как входить в контакт с камнем, видя в нем живое творение природы.

В течение многих лет я хранил в памяти все услышанное мной от китайского мастера. Но вот пришло время, и я взял в руки металлическую рамку и применил этот метод в своей геологической практике, а также при специальном изучении биоэнергетики камней. И я с благодарностью вспоминаю моего учителя китайца Лю Мин Гена, заронившего во мне непроходящий интерес ко всему, что связано с биоэнергетикой и эзотерическими свойствами камней.

– Слушай, Ю Ли, я сейчас буду открывать тебе тайну ЦИ, – сказал мне доверительным тоном мой знакомый китаец Лю Мин Ген. Мы сидели с ним в его скромной опрятной фанзе, затерявшейся среди многих других подобных жилищ на окраине монгольской столицы. Разговор шел об индийской йоге и таинственной энергии ЦИ, в которых Лю Мин Ген был большой дока. Меня он покорил своим увлечением камнями (главным образом их лечебными свойствами).

Его уважительно называли Багша (Учитель). Так называл его и я, но чаще просто Лю. Он же, укоротив мое имя и фамилию, называл меня на китайский манер Ю Ли.

Лю был моим единственным знакомым китайцем – одним из многих тысяч его соплеменников, живших тогда в Улан-Баторе и других городах Монголии.

Познакомились мы в экспедиции в год Синего зайца. Работали мы тогда в Хангае, на Цахирском гранитном массиве, занимались поисками горного хрусталя. Лю привлек мое внимание, когда наша геологическая братия разбивала лагерь в живописной высокогорной долине. Привычных для меня походных брезентовых палаток в этот раз не было, вместо них ставили добротные и самые удобные для кочевого быта жилища – юрты.

Разбившись на группы из двух-трех человек, весело переговариваясь между собой и соревнуясь, кто лучше и быстрее поставит кочевое жилище, монголы менее чем за час управились с этим не простым, на наш взгляд, делом. И вот тут-то я заметил одну отставшую от всех группу, в которой о чем-то оживленно спорили и явно не спешили ставить свою юрту.