Виктор Рябинин - Бред сивой кобылы

Мои боевые товарищи уже присмотрели покои для отдыха, и пока расторопные слуги рыскали в поисках провианта, мы начали щедро делиться воспоминаниями о схватке, смело критикуя неумную расстановку сил сражавшихся и сходясь во мнении о бездарности командиров и начальников обеих сторон.

Туземцы вернулись не только с рисовыми лепёшками, но и с бутылкой шартреза, что позволило нам с Жаном ещё более раскованно продолжить обсуждение общих задач армии Её Величества в Индии. От близкой нам военной тематики мы перешли к решению собственных проблем, но наговорив друг другу гадостей, ничего не решили. Когда же словесная баталия перешла в физическое противостояние, вмешался наш миролюбивый пастырь.

– Дети мои, не впадайте в скудоумие, – сказал он, становясь между нами. – Смиренно ждите вестей от своего совратителя, и он сам найдёт вас.

Пожалуй, это было единственно верное решение. Если не сам Великий, то его подельник обязательно найдёт нас.

– Тогда пройдусь по кулуарам, – уже спокойно произнёс Жан. – Вечерний моцион содействует укреплению нервной системы.

– Всенепременно, – поддакнул я. – Да и не могли же англичане растащить по углам весь гарем.

В общем-то, дворец похож на ранчо, только просторнее, так что найти какой-нибудь предмет, понадобившийся истинному мужчине, ни тут, ни там с ходу невозможно. Мы до полуночи бродили по пустынным залам, но кроме неубранных кое-где защитников крепости, так ничего подходящего и не встретили. Хотя чувствовалось, что до победы англичан, жизнь во дворце била ключом. Небольшие комнаты, обставленные с восточной изысканностью и весьма подходившие для деловых свиданий наедине, огромные залы с фонтанами, где свет наших факелов не достигал противоположных стен, мраморные купальни с живой растительностью по краям и прочие излишки роскоши напрямую свидетельствовали об этом. Правда, сейчас всё это было основательно порушено и загажено освободителями, но хотелось верить, что Англия не пожалеет средств раджей и браминов для восстановления своей новой резиденции, а может быть и памятника боевой славы.

Безрезультатно обшарив всю наземную часть дворца, мы по широкой лестнице спустились в его нижние этажи, менее пострадавшие от военного любопытства. Здесь, по-видимому, находилась зона отдыха гостей и обитателей дворца, но точно сказать не могу, так как слабо разбираюсь в восточных тонкостях архитектуры.

Галереи и коридоры этой части дворца располагались таким мудрёным образом, что потерять нам свой собственный след большого труда не составило. Мы беспрестанно поворачивали то вправо, то влево, периодически упираясь в тупики и возвращаясь назад, но всегда выходили на незнакомое место.

– Жан, – в который раз говорил я, – кажется, мы уже заглядывали в этот чулан.

– Нет, Дик, – почти всегда отвечал приунывший маркиз, – таких резных дверей мы ещё не встречали, а у меня отличная зрительная память.

– Лучше бы ты страдал близорукостью. Я бы тогда знал, что не на кого надеяться, – увядал я в тоске. – Лучше признайся, что мы заблудились.

– Не стоит паниковать, Дик. Бывали случаи, когда путешественники месяцами скитались по неведомым дебрям, обходясь без воды и пищи, черпая силы за счёт твёрдости духа и, порой, одного лишь спутника, но породистого.

И хотя я верил в благородство маркиза, душа моя томилась предчувствием беды, да и его самого надолго бы не хватило, как ни экономь. Так мы и брели наобум, потеряв счёт времени и изредка беседуя, но пока без признаков голода.

Скоро отделка стен сменилась простой землёй, проходы стали уже, а за ворот поползла сырость.

– Жан, не пора ли повернуть назад? – вновь начинал я свою песню. – Отец Доменик, поди, обеспокоился нашим отсутствием.

– Дик, – успокаивал меня француз, – мы столько раз поворачивали назад под твоим руководством, что теперь не определить, где перед. Не лучше ли двигаться в одном направлении. Авось, куда-нибудь да выйдем. Доверимся землекопам султана.

Взамен я ничего предложить не мог, поэтому мы продолжали поступательное движение по загустевшей грязи в сужающемся туннеле.

За очередным поворотом мы наткнулись на прилично сохранившиеся кости, прикованные цепью к столбу ещё в те времена, когда они сопутствовали человеку. Череп приветливо скалился, приветствуя нас в своей обители, и позволяя без стеснения разглядывать себя и наше предполагаемое будущее. Жан тихо заплакал, да и по моей щеке струёй скатилась не одна слеза, а тут ещё погасли факелы. Но нам и без света было ясно, что здесь нас вряд ли сыщет даже могильный червяк.

Наши тела уже по инерции продолжали куда-то двигаться своим последним путём, оскользая и падая, безболезненно биясь о выступы стен. Маркиз запел старую народную песню на незнакомом языке, я подхватил, вспоминая просторы родных прерий. Волосы уже давно стояли дыбой, голова самовольно дёргалась, и кто-то из нас клацал зубами, как рыцарь забралом. Ни о каком самоедстве не помышлялось.

Вспомнив все забытые молитвы, я стал слагать и свои собственные, заполошно оглашая ими мрак скорбного пути. Мой отходящий друг, наоборот, начал веселиться, разражаясь первобытным смехом бабуина. Время остановилось вовсе.

Упав в очередной раз и уже не силясь подняться, я вдруг услышал шелест над своею удалой головой, а приподняв её руками, рассмотрел перед собой фигуру в белом, отдалённо напоминающую человека с факелом в руке. Сразу уверовав в Шиву, я совершил индусский пронам, то есть распростёрся ниц у ног видения, сразу приготовившись к вознесению, так как срок погребения для меня миновал давно. Благочестивые индусы умирают на берегах Ганга, я же был готов где угодно, лишь бы не в подземелье, о чём слёзно и попросил этого низшего духа Дива.

– Поднимайтесь и ступайте за мной, – вдруг заговорил по-английски дух. – Напрасно вы спустились в лабиринты подземелий и зашли в туннель для приговорённых к мучительной смерти. Здесь нет ничего интересного для вас.

От звуков человеческой речи я воспрял духом, взор мой прояснился, и я увидел перед собой закутанного в белую материю до уровня глаз индуса. Меня даже не заинтересовало неожиданное появление спасителя, так хотелось побыстрее выбраться на волю. Поэтому, ставя Жана на ноги, я лишь сказал туземцу:

– Ступай вперёд, а глупые советы побереги для себе подобных. Хватит и того, что ты помешал археологическим исследованиям белых господ.

По мере того, как проходы становились шире, а воздух суше, настроение моё улучшалось. А уж когда мы оказались перед знакомой широкой лестницей, ведущей наверх, то я и вовсе пришёл в себя.

– Кто тебя послал следить за нами, и почему ты не убит? – строго спросил я индуса.