Николай Берг - НОЧНАЯ СМЕНА. КРЕПОСТЬ ЖИВЫХ.

- А другой не было.

- Почему - Дюков, Пыхалов, Лисицын, Исаев, Драбкин наконец…

- Доктор! Только мы о бабах заговорили - ты тут же съехал с темы. Сейчасто после БП никто с этой дрянью к нам приставать не будет.

- Уверен?

- Уверен.

- И зря. У нас есть слой публики, которая ничему не учится. Вон - прогрессивная общественность перед революцией боготворила уголовщину и воспевала ее как могла. Потом столкнулась с социально близкими нос к носу - без прослойки в виде городовых - и заткнулась. И не воспевали уголовников у нас по 70 годы - когда выросло новое поколение прогрессивной общественности, не встречавшееся с уголовщиной нос к носу…

- Нда, и Высоцкий отметился…

- О чем и речь… так что кому нас попрекать - всегда найдется.

- Доктор, а таки вернемся к разговору о половой распущенности? Оно както милее, знаешь…

- Да что вы прицепились! Нормальная физиологическая реакция - дважды нормальная - вопервых, заменить отрицательные эмоции положительными, вовторых, при угрозе уничтожения - восполнить потери усиленным размножением. На крысах - не ходя далеко - это доказано было.

- Тьфу ты, мы о бабах, ты о крысах…

- Про серого речь - а серый навстречь - глянув в окошко, говорит Саша.

И действительно стук в дверь - почти сразу.

Оказывается, в гости Кабанова пришла. Не одна - с сопровождением - тот самый мичман со склада устаревшего оружия. Держится мичман скромно, но с достоинством.

Здороваемся. Валентина объясняет, что ей положены прогулки, а мичман оказался столь любезен, что взялся сопровождать и защищать.

Оказывается ее очень заинтересовала наша морфиня.

- Дело в том, что мы сейчас ведем исследования по проекту «Крысиный волк». Тут есть несколько интересных моментов, поэтому информация о любых морфах будет полезна.

- А «Крысиный волк» - это что за экзотика такая?

- Это старое морское средство борьбы против этой живности - замечает Николаич. - на корабле их вывести очень сложно, потому издавна так боролись, хотя и хлопотно очень - ловится как можно больше этой живности. Пить им дают вволю. А жрать - нет. Они начинают жрать друг друга. В итоге остается один - самый крутой. К людям он привыкает - матросня к этому делу относится с азартом, пари заключает, ну и фаворита балует, конечно, а вот к остальным крысакам он уже относится как к еде. И соответственно давит и гоняет люто. Бывало, крысы при первой же возможности гамузом покидали корабль, где такой монстр заведется. Стоил такой зверь дорого, некоторые ухари неплохо зарабатывали на этом бизнесе. Правда, когда пошли всякие яды, крысиных волков перестали сотворять - хлопотно это очень и ждать долго надо. Получается так, Валентина Ивановна, что Вы пытаетесь выдрессировать крысоморфа?

- Да, Вы верно сказали. Хотя зомби и резко теряют в интеллекте, но есть все же вероятность взаимодействия. Если уж кошек дрессировали…

- Мне кажется, хлопотно это и опасно впридачу.

- Мы и не собираемся выпускать крысиного волка. С крысами надеюсь, мы справимся и так. А вот результаты работы много дадут для решения вопроса - можно ли человеческого морфа направить на ликвидацию зомби. Если удастся добиться этого от крысы - то с бывшим человеком это будет проще.

- Вам бы проект «Полицай» назвать.

- Если «Крысиный волк» получится удачным - то весьма вероятно.

Интересные тут дела творятся, однако.

- А еще ктонибудь работает по этой теме?

- Да, нам известно о проекте «Химдымы» - неподалеку отсюда армейские пытаются сочинить химическое оружие именно против зомби. Какаято лаборатория у них есть - так что обещали сообщить, если у них будут результаты. Хотя я сильно сомневаюсь в их успехе.

- Пока неясна биохимия, непонятно чем ее сокрушить?

- Да. Они пока будут действовать методом научного тыка…

Рассказываем про морфиню. Валентина делает пометки в блокнотике.

Виктор проснулся уже уставшим. Жесткий запах кровищи провонял уютный бункер. Снилась какаято дрянь, и во рту остался медный мерзкий привкус. Ломило руки и ноги. Погреб вчера под ледник вырыть не успел, хотя работал со скрежетом зубовным, наизнос, в полный мах.

Очень не вовремя вспомнилось, что с мясом он поспешил. Это шкуру, требуху и яйцы надо было убрать моментально, а вот мясо - мясо должно было бы чуток «созреть» - хотя бы сутки. Чтото такое про это толковалось, ферментация что ли какаято…

С трудом, в несколько приемов, уселся. Растолкал Ирку.

- Не жизнь, а каторга! - сказала боевая подруга.

- Заткнись, корова - обрезал ее Виктор.

И удивился. Обычно Ирка молча глотала все его грубости, а тут ее как подменили.

- Полегче, Витенька, полегче. Еще раз вздумаешь чтото такое вякнуть - не порадуешься.

- Ты что, охренела?

- Это ты охренел. Я тебе, дураку, не корова.

- Как дураку? Как не корова? - Витя растерянно бормотнул эти две нелепые фразы и его мысли раскатились, как горох по столу.

- А вот так - торжествующе воскликнула Ирка. - Это там, в городе, я тебе была корова. Там ты мог какую - другую себе взамен выбрать, не корову. А тут - фигушки. Тут я тебе единственная и на всю жизнь. Женился ты на мне, мудила, хоть и бежал от этого всю свою жизнь. А теперь - все. Отбегался, муженек.

- Нихера себе! С чего это я женился? Ты, скамейка коротконогая?

- Какая есть. Какую выбрал. Думал я тебе Пятница бессловесная? Так вот, голубчик - Пятница - это выдуманный герой, а я - настоящая. Я этого долго ждала, пока ты куражился, герой суперменский. А теперь - кончилось. Девок ты фиг найдешь. Я теперь твое счастье - сам выбрал.

- Вот ты как заговорила, сука!

- А ты чего ждал, кобель? Что я тебе вечно в рот смотреть буду? Хватит, насмотрелась.

- Да я тебя сейчас изобью, как собаку!

- Попробуй только!

Виктор за всю свою жизнь всетаки несколько раз дрался и в принципе, наверное, накостылял бы разошедшейся подруге, но его остановило выражение ее глаз. Смотрел на него из Ирки совершенно другой человек - жесткий, властный и знающий, чего хочет. Это перерождение покорной как пластилин Ирки, всегда с восторгом смотревшей ему в рот и ловившей каждое его слово, было ошеломляющим, словно ушат ледяной воды.

- Думаешь, забоюсь? Да мне тебя калечить неохота, дура!

- Не обманывай себя! Еще вопрос, кто кого искалечит, муженек. Забоишься, муженек, забоишься. Без меня тебе капец - готовить не умеешь, стирать не умеешь, зарастешь тут говном в берлоге этой.

- Да я тебя убью сейчас! Падла!

- Остынь. Никогда не задумывался, почему это заключение в одиночной камере - самое худшее наказание, а, муженек? Иди лучше проветрись!

- Без твоих указивок разберусь!

- Нуну. Мясото прокиснет.

- Да нахер это мясо! - Виктор пришел в то состояние слепого бешенства, когда уже и себя не жалко, Ирка это почуяла сразу. И благоразумно отступила.