Андрей Николаев - Русский экзорцист

Иван сидел сложив руки на коленях и серьезно смотрел Волохову в глаза. Во взгляде его были такое спокойствие и вера, что Волохов невольно позавидовал.

– Ты очень уверен в себе, Иван.

– Да, иначе нельзя. Если выходишь на бой неуверенным, ты уже проиграл.

– Но ведь господь ваш сам не занимался изгнанием.

– Почему «ваш»? И ваш тоже, Павел.

– Пусть так, – не стал спорить Волохов, – все равно Иисус не изгонял ни демонов, ни чертей, ни прочую нечисть.

– Но исцелял, налагая руки! А что это, как не изгнание болезни? Не говорил Господь – делай, как я! Он говорил – верь, как я, и воздастся по вере твоей.

Волохов почесал подбородок.

– Да, Ваня, подкован ты крепко.

– Иначе отец-настоятель не послал бы меня.

Иван взял кружку и встал.

– Павел, мне понадобятся травы. Лучше, если их собирать с утра, до восхода солнца.

– Нет проблем. Завтра и пойдем. Тут через железную дорогу большой парк.

– Нет. Нам надо выехать из города. Мне нужны чистые, очень чистые травы.

Волохов пожал плечами.

– Хорошо, давай сегодня ночью с последней электричкой поедем за город.

Вечером Иван освободил свой холщовый мешок, переоделся в новую одежду, и они пошли к станции электрички. Последний поезд уходил в третьем часу ночи. На платформе почти никого не было, только несколько рабочих депо и припозднившаяся компания подростков с дискотеки. Иван в ветровке, джинсах и кроссовках смотрелся бы, как и все тинейджеры, если бы не какое-то особое выражение лица, которое Волохов видел до сих пор только у монахов-отшельников в забытых скитах. Очень уж благостное, что ли, и сосредоточенное. Иван словно прислушивался к себе, искал что-то или ждал от кого-то одобрения задуманного. Подошла пустая электричка, они сели в предпоследний вагон. В углу компания рыбаков, коротая дорогу, играла в карты и выпивала под вареные яйца и сало с луком. После платформы «Трикотажная» огоньки города стали перемежаться темными лесными массивами. Дачные участки и придорожные деревни уже спали. Перед Истрой Волохов напомнил Ивану, что здесь тоже есть монастырь, может здесь траву соберем? Иван отрицательно покачал головой и сказал, что надо отъехать подальше. Рыбаки, покачиваясь от принятого внутрь согревающего, выгрузились в Истре. Там их ждала еще одна веселая компания с автобусом.

После Нового Иерусалима за окном пошла сплошная темнота. Иногда сквозь тучи проглядывали звезды, но на земле царил мрак. Подступавшие к железнодорожному полотну деревья на миг возникали в желтом свете, чтобы тут же пропасть в темноте ночи. Волохов прилег на скамейке и попросил Ивана толкнуть его, когда надо будет выходить. Мальчишка кивнул головой, не отрывая взгляда от окна. В стекле отражалось его сосредоточенное лицо, нахмуренный лоб и что-то шепчущие губы. Будто километры считает, подумал Волохов и задремал под перестук колес.

Иван растолкал его через час. Выйдя из поезда, Волохов поразился, насколько воздух здесь отличается от городского. Свежий и чистый, он был напоен ароматами трав и хвои. Просто хотелось есть его, откусывая, словно от краюхи хлеба. Шум электрички затих, несколько минут еще гудели рельсы и позванивали провода, а потом тишина окутала все вокруг. От серой асфальтированной платформы в сторону недалекого леса змеилась тропинка, и они пошли по ней. Выглядывавшая ненадолго из-за облаков луна серебрила траву и стоящие на краю леса березы и осины. Возле леса Иван свернул и пошел по траве вдоль опушки. Справа стоял лес, сумрачный, словно нахмурившийся великан, слева лежало поле, поросшее бурьяном и лебедой. Прошагав с полкилометра, Иван свернул в подлесок, выбрал место посуше и присел под дерево.

– Рассвет примерно через час. Давайте здесь подождем.

– Давай, – согласился Волохов, присаживаясь рядом.

Лес затих, словно прислушиваясь к пришельцам, но постепенно зашуршал травой, заскрипел ветвями, зажил привычной ночной жизнью. Где-то хлопала крыльями ночная птица, над головой кто-то завозился в кроне дерева, на голову посыпалась кора.

– Иван, – вполголоса позвал Волохов.

– Да?

– Как ты думаешь э-э…, справиться с …, ну ты понимаешь, о чем я.

– Мне нужно увидеть его, – задумчиво сказал паренек, – есть несколько способов изгнания. В темные века изгоняли бесов, создавая невыносимые условия для существования в теле человека. Вы, конечно, слышали о процессах инквизиции.

– Да уж, – хмыкнув, подтвердил Волохов, – между прочим, на Руси бесноватых тоже не елеем мазали.

– Согласен, – вздохнул Иван, – но позже пришли к выводу, что этот способ не дает гарантии исхода демона. Он может изобразить страх перед экзорцистом, может делать чудеса, чтобы тот впал в гордыню. Очень важно, чтобы при проведении обряда рядом не было ни людей, ни животных, – демон может на время переселиться в любое подвернувшееся тело: в свинью, в собаку, в кошку. Даже если он оставит облюбованное тело человека, душа может оставаться в его власти. Филарет Болгарский говорил: Освободившиеся от бесов еще хуже становятся впоследствии, если не исправляются. И гораздо хуже, если человек по желанию принял вражеский замысел. Это губит душу навеки.

– Я думаю, что тот, в чьем теле демон, сам предложил свои услуги.

– Вы видели его, демона?

– Видел, и человека и демона. Он очень силен.

– Но демоны не бытийны, – удивился Иван, – в смысле, не субстациональны. Они не могут причинять физическое зло, помимо как воздействуя через своего носителя.

– Этот может, – Волохов поморщился, – еще как может, Ваня.

Он почувствовал, что Иван привстал и смотрит на него.

– Это очень плохо, Павел. Очень. Мне кажется, что был проведен синтез свободного и воплощенного демона. Обычно их создают как усилителей каких-либо свойств астрологи, хироманты, заклинатели. И еще те, кто сейчас именуется экстрасенсами. Но судя по вашему рассказу…

– Да, Иван, я думал об этом. Это искусственное существо, обладающее, насколько я понял, качествами нескольких старших демонов. Если мы узнаем, каких именно, мы одолеем его.

Из темноты постепенно вырисовывались окружавшие их кусты и деревья. Ветерок чуть тронул верхушки берез, затрепетали осины.

Волохов прикрыл глаза, заново переживая недавние события.

– Светает, – сказал Иван после долгого молчания. Поднявшись на ноги, он повесил сумку на шею. – Однако, пора за работу.

Неловко потоптавшись, он повернулся к Волохову.

– Павел, мне очень неловко, – замявшись, он опустил глаза.

– Ну, говори, не томи.

– Я не могу никому показывать, какие травы собираю.

– Понял, – проворчал Волохов, – а я-то надеялся все твои секреты выведать. Ладно, собирай свою травку. Насушим, забьем косячок! Эх, раскумаримся!