Андрей Николаев - Русский экзорцист

– Спасибо, – шепнул он, – спасибо тебе.

Светка улыбнулась, хотя чувствовала, что вчерашний кошмар вот-вот вернется. Опять в висках скреблась боль и суставы начинало ломить. Она не выдержит еще один день ломки, но погружаться в дурман тоже нельзя.

– Нам теперь постоянно нужны уколы? – будто невзначай спросила она.

– Нет, что ты! Просто они позволяют видеть то, что скрыто бытовыми проблемами, мелкими дрязгами, погоней за мелким мещанским счастьем в своей норке. Мы объединяемся в единое с целым миром, который закрыт от зашторенных глаз обывателей. Ты чего-то боишься?

Димка встал с матраса. Тело у него было худое, но не дряблое. Узкие бедра, широкие плечи. Шрамы на теле делали его похожим на воина дикого племени с тропических островов. Светка отметила, что ожоговых рубцов на животе и ягодицах у него не было.

– Я не хочу все время витать в сказочных видениях, – чуть капризно сказала она. – Нам нужны соратники, ты сам говорил, а нас всего двое. Так много еще нужно сделать.

– Нас не двое. Есть еще мой учитель. Он открыл мне глаза, он удивительный.

– Это он нашел меня? – осторожно спросила Светка.

Дима задумался.

– Я видел тебя во сне, только лица не мог разобрать, но это была точно ты. А потом Рец показал тебя наяву в ресторане, и я сразу узнал твое лицо, твое тело. Ты словно всегда была со мной, только до поры пряталась в подсознании, – он закурил, подошел к окну и отдернул тяжелые гардины.

За окном, сквозь пожухлые от июньской жары листья, проглядывал соседняя типовая пятиэтажка. Серая, с покосившимися телевизионными антеннами на крыше, она казалась могилой с завалившимися крестами.

– Везде грязь, смрад, нечистоты… Где-то там нас ждут опустившие руки, но готовые принять помощь. Слепые, но готовые прозреть. Неужели мы откажем им?

Светка подошла, положила ему руки на плечи и прижалась грудью к его спине.

– Нет, мы им поможем. Но сначала нам нужно спасти твоего учителя.

Мы обязаны ему нашей встречей, нашей новой жизнью. Мы не можем

просто так вот взять и бросить его в этом болоте.

– Но он не перенесет посвящения, – возразил Дима не очень уверенно, – он

говорил, что у него больное сердце.

– Он сильный духом, воля, которая открыла ему новую дорогу, не даст

ему погибнуть. А мы будем осторожны, мы будем очень осторожны и

очень аккуратны.

Видя, что Дмитрий задумался, Светка повернула его лицом к себе и посмотрела ему в глаза.

– Он дал нам смысл существования, и ты еще думаешь, надо ли помочь

ему быть с нами? Ты не уверен в своих силах? Ты, творец! Так дай ему

все, к чему он стремится!

Его прозрачные серые глаза стали задумчивы, он загасил сигарету и дотронулся ладонью до ее растрепанных волос.

– Ты поможешь мне? Ты поддержишь меня? Иначе я не смогу.

– Ты сможешь, но я, конечно, буду с тобой. Знаешь, где он живет?

– Я был у него один раз. Но если он не захочет?

Едва касаясь, она погладила его руку с обнаженными венами. Он слегка поморщился. Светка поняла, почему. Ему тоже требовались обезболивающие, но он принимал это, как неизбежную необходимость. Как часть новой жизни.

– Когда все будет завершено, твой учитель примет это с радостью. Мне тоже не оставили выбора, и это правильно, так не дадим сомнениям остановить его. Едем, – сказала Светка, – привезем его, подготовим, а перед посвящением я сделаю

тебе укол. Чтобы рука была твердой. Это его машина там, под окном?

– Да, он оставил ее мне на всякий случай.

Она натерла себе руки, грудь и живот гелем, передала ему тюбик и повернулась спиной. Дима выдавил горку геля на руку, растер между ладоней и, закрыв глаза, стал медленно и осторожно втирать, чувствуя под пальцами рубцы, переплетения, косички и бахрому переплетенной с золотыми нитями Светкиной кожи. Не открывая глаз, словно читая текст книги, написанной для незрячих, он опустился на колени и провел ладонями сверху вниз по ее ягодицам. Ощутив, как дрогнули ягодичные мышцы, когда его пальцы коснулись едва заживших ожоговых рубцов, он замер, испугавшись, что причинил боль.

– Все еще больно? – спросил он.

Светка повернула голову и посмотрела на него через плечо.

– Нет, – твердо сказала она. – Нет, уже не больно.

Ольга уж несколько часов сидела перед компьютером, пытаясь понять, что ей показалось знакомым в видеозаписи. Стараясь не смотреть, что творится в кресле, она разглядывала видимые участки стен и пола. Что-то ускользало от внимания, что-то существенное, промелькнувшее на экране. Она сварила кофе, закурила и снова уселась на вращающийся стул. Вот комната с креслом посередине. Белые стены, тяжелые занавески, светлый паркет пола с выложенным под креслом кафельным квадратом. Камера крупно взяла сидящего в кресле парня. Все, теперь уже ничего кроме него не покажут. Что же я пропустила? Белые стены, занавески… Стоп! Ольга включила запись снова и почти сразу остановила ее. Занавески, тяжелые, как портьеры. Она выделила участок в углу экрана и увеличила его. Какой знакомый узор на ткани. Точно такую ткань она выбирала вместе с Вадимом. Он тогда купил квартиру и отремонтировал ее, переделав в студию. Убрал почти все стены, покрасил все в белый цвет, вставил стеклопакеты. Одна стена стала целиком зеркальной. Они тогда занимались любовью прямо на полу, и зеркало отражало каждое движение…

Ольга поспешно запустила вторую запись. Сероглазый парень режет девчонку, хирургическая лампа освещает его, но и другая половина тела освещена. Это или еще один источник света, или отраженный свет падает от зеркала…

Я поеду к Вадиму, решила Ольга, я выясню все на месте. Она вскочила со стула и стала лихорадочно одеваться. Мысли бились в голове, как пойманные в клетку птицы. Зачем он приходил ко мне? Посмотреть, как живу? Но я ему неинтересна, он сам сказал. Он посмотрел, что у меня на компьютере. Ну и что? Обычное любопытство.

Она натянула майку через голову, схватила сумочку и вдруг остановилась, присела на стул и задумалась.

Я приеду, а он там с какой-нибудь бабой. Трахается перед тем зеркалом. Занавески, которые мы вместе выбирали, раздвинуты, и их тела отражаются в зеркале, купаясь в дневном свете, как мы тогда…

Она швырнула сумку на пол. Не могу я так, не могу.

Они ждали, сидя в машине, уже больше двух часов, поставив джип под раскидистый ясень во дворе одноподъездного двенадцатиэтажного дома. Наступил вечер, Диме стало плохо, Светку тоже знобило, и она раскурила папиросу с травкой.

– А если сегодня он не придет? – в который раз спросил Димка.

– Значит, подъедем завтра, послезавтра.

К дому подкатил серебристый «Континенталь», Светка попыталась разглядеть водителя.

– А это не он? – спросила она.

Дима разогнал перед лицом папиросный дым и присмотрелся, наклонившись к лобовому стеклу.