Роберт МакКаммон - Песня Свон. Книга первая.

– Очень мило.

Роланд держал автомат направленным на Фредди Кемпку. На стене за спиной Толстяка стояло множество винтовок и на крючках висели пистолеты, отражая зловещий желтый свет лампы.

– Ну,– Кемпка пожал плечами. – Мы все равно можем поговорить. Расскажи мне о себе. Откуда ты родом? Что случилось с твоими родителями?

Мои родители? – подумал Роланд. Что случилось с ними? Он вспомнил, как они ехали вместе в Земляной Дом, вспомнил катастрофу в кафетерии, но все остальное было смутно и безумно. Он не смог даже вспомнить точно, как его мать и отец выглядели. Они умерли в кафетерии. Да. Оба они похоронены под скалой. А он теперь был Рыцарем Короля, и не было возврата назад. – Это не важно,– сказал он. – Так вы об этом хотели со мной поговорить?

– Нет–нет. Я хотел… А вот и наши прохладительные напитки!

Вошел Лаури с “Пепси” в двух пластиковых стаканчиках, один он поставил напротив Кемпки, а другой протянул Роланду. Лаури начал заходить за спину Роланда, но тот быстро сказал:

– Пока я здесь, находись у меня на виду.

Лаури остановился. Он улыбнулся, поднял руки в миролюбивом жесте и уселся на кучу коробок возле стены.

– Как я сказал, я люблю молодых мужчин с огнем.

Кемпка отхлебнул из своего стакана. Роланд тоже. Он давно не пробовал таких напитков и он проглотил сразу почти половину стакана. Напиток почти потерял все газы, но все же это было наилучшей штукой, какую он пробовал.

– Так о чем же? – спросил Роланд. – Что–нибудь по поводу наркотиков?

– Нет, совсем не об этом. – Он снова улыбнулся. – Я хочу побольше узнать о полковнике Маклине. – Он наклонился вперед, и стул снова заскрипел; он положил локти на стол и сцепил свои толстые пальцы вместе. – Я хочу знать… что такого дает тебе Маклин, чего я предложить не могу?

– Что?

– Посмотри вокруг,– сказал Кемпка. – Посмотри, что есть у меня: еда, напитки, конфеты, ружья, патроны – и власть, Роланд. Что есть у Маклина? Маленькая изношенная палатка. И знаешь еще что, Роланд? Это все, что у него есть. А я управляю этим сообществом. Я полагаю, можно сказать, что я – закон, мэр, судья и жюри, все в одном лице. Правильно?

Он быстро взглянул на Лаури, и тот покорно повторил:

– Правильно,– словно бы марионетка чревовещателя.

– Так что такого дает тебе Маклин, Роланд? – Кемпка поднял брови. – Или, могу я спросить тебя, что такого даешь ему ты?

Роланд чуть было не сказал Толстяку, что Маклин был Королем – сейчас без короны и королевства, но когда–нибудь собирающийся вернуться к власти, и что он зарекомендовал себя как Рыцарь Короля, но он посчитал, что Кемпка был столь же примитивен, как клоп, и ему не понять великой цели этой игры. Поэтому Роланд сказал:

– Мы вместе путешествовали.

– И куда же вы направлялись? К такому же мусорному ящику, какой у Маклина в голове? Нет, я думаю, ты слишком умен для этого.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду… что у меня есть большой и удобный трейлер, Роланд. И у меня есть не ложе, а настоящая кровать. – Он махнул головой в сторону закрытой двери. – Прямо вон там. Хочешь посмотреть?

Он неожиданно понял, чего добивается от него Кемпка.

– Нет,– сказал он, крепче сжимая автомат. – Я не пойду.

– Твой друг не может предложить тебе того же, что могу я, Роланд,– сказал Кемпка сладким голосом. – У него нет власти. У меня она есть. Ты думаешь, я позволил остаться ему здесь из–за каких–то там наркотиков? Нет. Я хочу тебя, Роланд. Я хочу, чтобы ты был здесь, со мной.

Роланд покачал головой. Темные круги, казалось, вертелись у него перед глазами, и голова вдруг наполнилась тяжестью, шея уже с трудом удерживала ее.

– Ты убедишься, что сила правит этим миром. – Голос Кемпки звучал для него слишком быстро, словно пленка магнитофона. – Это единственная вещь, которая чего–нибудь стоит. Не красота, не любовь – ничего, только сила, власть. И человек, у которого она есть, может иметь все, что хочет.

– Но не меня,– сказал Роланд.

Слова скатывались с языка словно галька. Он подумал, что его сейчас стошнит, и почувствовал колющее ощущение в ногах. Свет лампы резал его глаза, и когда он закрыл их, ему стоило больших усилий приподнять веки снова. Он посмотрел в пластиковый стакан, который он держал в руках, и увидел крупинки, лежащие на дне. Он попытался встать, но ноги не слушались его и он упал на колени на пол. Кто–то наклонился над ним, и он почувствовал, как из его непослушных пальцев вытащили автомат. Было уже слишком поздно, когда он попытался снова схватить его. Лаури усмехнулся и отошел от него.

– Я все же нашел применение для тех наркотиков, которые ты мне принес.Теперь голос Кемпки был медленным и туманным, как подводное течение. – Я сделал смесь из несколько таблеток, и получилась превосходная микстура. Я надеюсь, тебе понравится это путешествие.

И Толстяк тяжело поднялся со стула и направился через комнату к Роланду Кронингеру, а Лаури вышел на улицу покурить.

Роланд задрожал от отвращения, хотя от лица Кемпки исходил сладкий запах, и пополз на четвереньках прочь от этого человека. Его голова все время норовила повиснуть, все вокруг шаталось, переворачивалось, ускорялось и замедлялось. Весь трейлер перекосился, когда Толстяк подошел к двери и закрыл ее на замок. Роланд пролез в угол как загнанное животное, и когда он попытался позвать на помощь Короля, то словно онемел.

– Теперь,– сказал Кемпка. – Мы узнаем друг друга гораздо лучше, да?

Маклин стоял по колено в холодной воде, ветер хлестал его по лицу уносился дальше, за лагерь. В паху у него похолодело, а рука сжимала нож так сильно, что побелели костяшки пальцев. Он посмотрел на зараженную рану, увидел темное вздутие от заражения, которое ему нужно было открыть лезвием сверкающего ножа. О Господи, подумал он, Боже мой, помоги мне…

– Дисциплина и контроль. – Солдат–Тень стоял за ним. – Это то, что делает человека мужчиной, Джимми–мальчик.

Голос отца, подумал Маклин. Господь благословил старого папочку, и я надеюсь, что черви уже съели его кости.

– Делай же это! – приказал Солдат–Тень.

Маклин поднял нож, нацелил его, глубоко вздохнул и погрузил нож вниз, в гноящееся вздутие.

Боль была настолько свирепой, как в белой горячке, что это было почти удовольствие.

Маклин запрокинул голову назад и закричал, и кричал так, пока лезвие опускалось глубже в заражение, еще глубже, и слезы побежали по его лицу, и он словно бы испытывал одновременно огненную боль и удовольствием. Он почувствовал, как правая рука становилась легче, когда инфекция вытекала из нее. Когда его крик взлетел в ночи, как и другие такие же крики, раздававшиеся до него, Маклин бросился в соленую воду и прополоскал рану.

– Ах! – Толстяк замер в нескольких шагах от Роланда и наклонил голову в сторону двери. Лицо Кемпки раскраснелось, глаза горели. Только что снаружи раздался громкий крик. – Слушай эту музыку! – сказал он. – Это звук чьего–то перерождения. – Он начал снимать ремень, протаскивая его через множество петель.