Владимир Войнович - Трибунал

Секретарь.Видите, какие у нас прокуроры. Но его самого можно оправдать. Он в Афгане был, он в Чечне воевал, он контуженный. Но мне, честному человеку, каково в такой системе работать?

Лариса.Найдите себе работу в другой системе.

Секретарь.Милая моя, да что же вы такое говорите? У нас у всех одна система. Если вы печете булки, чините сапоги, сидите в Госдуме, судите сами или вас судят — вы все равно участвуете в одном общем деле.

Лариса.Ой, господи! По вашим словам, мы все, чтобы мы ни делали, все равно все — подлецы.

Секретарь.Именно, именно, все — подлецы. Одни больше, другие меньше, а в общем какая разница?

Лариса.Это у вас хорошая философия, удобная. Одни сажают, другие сидят, а в общем все участвуют в одном подлом деле. Какой же тогда выход для честного человека?

Секретарь.Выход один. Валить отсюда и как можно дальше. Вы думаете, для чего я учу чужой язык?

Лариса.А для чего?

Секретарь.Для того, чтобы… (Заметив подходящего председателя, резко меняет тему). Вы думаете, там вам будет лучше? Да там гораздо хуже. Произвол в Гуантанамо. Пытки заключенных. Ракеты средней дальности. Вмешательство во внутренние дела. Прослушивание частных разговоров. Акт Магнитского и расчленение русских сирот — вот куда вы нас зовете.

Лариса (ошеломленно). Я? Я никуда вас не зову. Я хочу только, чтобы моего мужа, моего Леню, чтобы освободили и все. Он ни в чем не виновен.

Председатель (подойдя). О чем разговор?

Секретарь.Да вот гражданка утверждает, что муж ее ни в чем не виновен.

Председатель.Оставьте нас.

Секретарь.Пожалуйста. (Уходит).

Лариса.Хамелеон.

Председатель.Что, сильно переживаете?

Лариса.Ну а как же мне не переживать? Сами подумайте. Еще вчера мы жили как нормальные люди. Работали, воспитывали детей, строили планы, в Турцию собирались на отдых. И вдруг ни с того ни с сего я лишаюсь мужа, дети — отца, отец — свободы. За что? За то, что он пришел в театр?

Председатель.А вы считаете, этого мало?

Лариса.А вы считаете, много? Если этого достаточно, то почему вы арестовали только моего мужа? Вон их сколько, все они пришли, проникли в данное помещение с заранее обдуманным намерением, а некоторые даже и по предварительному сговору, почему вы их не хватаете?

Председатель.Понятно почему. Потому что они сидят тихо, с места не вскакивают, не задают лишних вопросов и вообще молчат. Впрочем, все впереди.

Лариса.Они молчат потому, что их лично пока что не трогают. А если любому из них ваш этот недорезанный сержант начнет заламывать руки, да бить его дубиной по голове, так в любом из них быстро проснется гражданское чувство.

Председатель.Так вот в том то и дело. Чтобы в них во всех это чувство не проснулось, надо брать кого-нибудь по отдельности и заранее. Тогда все невзятые будут знать, что карающий меч правосудия может опуститься на каждого. Поэтому благоразумный гражданин ведет себя осторожно, ни с какими вопросами не выскакивает. Он молча смотрит, что ему показывают и хлопает, когда нужно. Или не хлопает. Но не лезет со своими неуместными вопросами.

Лариса.И за вопросы надо его сажать?

Председатель.Вот вы послушайте мнение старшего человека. Родство с Подоплековым ничего хорошего вам не даст. Но как только будет вынесен приговор, вас, по вашему желанию, сразу же с ним разведут. А вы еще молодая, красивая, полная сил, вы найдете себе кого-то другого, еще даже лучше вашего этого. Мы вам даже можем помочь, подобрать кого-нибудь. Например, из недавно освобожденных.

Лариса.Никто мне не нужен, кроме моего Лени. И если вы его посадите на долгие годы, я его буду ждать. А если ушлете его куда-нибудь далеко, я поеду за ним в Магадан, на Колыму, на Северный полюс.

Председатель.Да ладно, поеду. Декабристка нашлась. Так уж сильно любите?

Лариса.Да вот, представьте себе, сильно.

Председатель.Да? И чем это он вас так прельстил? Большими заработками?

Лариса.Да какие там заработки. Зарплата, которую два месяца платят и три задерживают.

Председатель.А тогда что еще? Это самое?

Лариса.Да, и это самое. И не только. Он вообще верный муж, любящий отец, честный и благородный человек, наглому не уступит, слабого не обидит, у богатого копейки не возьмет, с бедным последним поделится. А меня любит, как в самом начале, когда мы жили еще без расписки.

Председатель.И в чем же это проявляется?

Лариса.Хотя бы в том, что всегда с работы спешит домой. И вот сколько уж лет, а я для него всегда желанна. Другие на сторону смотрят, а он ко мне. И мне, говорит, никто больше не нужен.

Председатель.И чем же вы его так привязали?

Лариса.А тем, что стараюсь ему во всем угодить. Всегда к его приходу с работы в квартире приберу, сама принаряжусь, причешусь, на ужин что-нибудь вкусненькое приготовлю.

Председатель (недоверчиво). И так каждый вечер?

Лариса.Каждый.

Председатель.И это вам не в тягость?

Лариса.Что вы! В радость. Это же муж, отец моих детей.

Председатель.Слушайте, а как же вы будете жить без него? Будете правда ждать?

Лариса.Если посадите, буду.

Председатель.Ну и дура.

Лариса.А почему вы меня обижаете?

Председатель.Я не обижаю, я констатирую. Дура. Она будет ждать, стареть, а если он когда-то вернется, его встретит старуха…

Лариса.Он и сам будет немолодой.

Председатель.Не надейтесь. Лагерная жизнь многим людям идет на пользу. Свежий воздух, физический труд и умеренное питание. Это не то что мы: сидим целые дни без движения, курим, потребляем алкоголь и жирную пищу. А там человек лучше сохраняется. И вот он придет, еще здоровый, крепкий, истосковавшийся по женскому телу, а его встретит старуха, седая, беззубая, с отвисшими сиськами. Или вы надеетесь, что он будет жить с вами из благодарности? Из благородства?

Лариса.Я думаю, что он будет любить меня любую.

Председатель.Да?

Лариса.Да.

Председатель.Да, счастливый он человек, ваш Ленечка. И потому снисхождения не заслуживает.

Лариса.Как это?

Председатель.А вот так. Баланс нужно соблюдать. Такое счастье в любви должно же быть уравновешено чем-то противоположным. (Уходя, рассуждает сам с собой). Вот говорят, справедливость, справедливость. Какая там к черту справедливость!