Эдуардо де Филиппо - Филумена Мартурано

РИККАРДО (перебивая). Так и я умею петь… Каким местом ты поешь?

МИКЕЛЕ (почти обиженно). А что, плохой голос?

УМБЕРТО. И я спою.

РИККАРДО. А я — нет?

ДОМЕНИКО. Так любой споет. (к Риккардо). Спой-ка.

РИККАРДО. Я не такой нахальный, как он. Разве немного… (Напевает).

Умберто подтягивает последнюю фразу.

МИКЕЛЕ (продолжает).

Возникает нестройный и неестественный хор.

ДОМЕНИКО (прерывает их). Довольно, хватит…

Все смолкают.

Перестаньте: так лучше… Вы волнуетесь… Нельзя так… Трое неаполитанцев — и не умеют петь!

Слева входит Филумена в красивом новом платье. Высокая прическа «по-неаполитански», две нити жемчуга на шее. Серьги — «замочки» в ушах. Она выглядит почти как девушка. Говорит с Терезиной, портнихой, которая идет за ней с Розалией и Лючией.

МИКЕЛЕ. Добрый вечер, мама.

РИККАРДО. Добрый вечер, поздравляю.

ФИЛУМЕНА (приятно удивлена). Вы уже здесь? Добрый вечер. (Терезине, упрямо). Иди, я покажу, где испорчено. Ну а ты сама не видишь, что тут испорчено.

ТЕРЕЗИНА. Где вы видите дефект, моя донна Филумена? Я же не первый год шью вам…

ФИЛУМЕНА. Ну, а ты сама не видишь, что тут испорчено, а, Терезина?

Терезина, одна из неаполитанских портних, которые никогда не смущаются. Обиды разочарованных клиентов даже не задевают ее. Ее спокойствие выводит из себя.

ФИЛУМЕНА. И глазом не моргнет! У тебя хватает совести смотреть в глаза и лгать?

ТЕРЕЗИНА. Что же, по-вашему, я должна признавать? Что здесь испорчено?

Знаешь, почему ты испортила? Когда ты кроила мне, ты выкроила и на платье своей дочке… Филумена. Не в первый раз… Я видела твою девочку в новом платье из моего материала…

ТЕРЕЗИНА. Когда вы это говорите меня охватывает гнев. (Другим тоном). Конечно, если остается… Филумена смотрит на нее с упреком. Но чтоб в ущерб клиенту? Никогда! Совести не хватит так поступать!

РОЗАЛИЯ (восхищенно). Донна Филуме, вы — сама красота! Прямо под венец!

ТЕРЕЗИНА. Какое же платье вам еще надо?

ФИЛУМЕНА (побледнев) . Не надо было воровать материал, понятно?

ТЕРЕЗИНА (несколько обиженно). Зачем такие слова? Вы так со мной еще никогда не разговаривали… Что же я, мошенница? Меня обозвали мошенницей лишь потому, что, видите ли, осталось мало материала. (Делает жест, означающий неизмеримо малое количество).

ДОМЕНИКО (который до этого момента нетерпеливо ждал конца этой сцены, целиком погруженный в свои навязчивые и волнующие его мысли, Филумене). Филуме, я должен поговорить с тобой.

ФИЛУМЕНА (хромая, делая несколько шагов по направлению к Доменико. Она хромает из-за новых туфель, которые жмут ей). Мадонна… ох, эти туфли…

ДОМЕНИКО. Жмут? Больно? Сними, надень другие.

ФИЛУМЕНА. Что ты хочешь сказать мне?

ДОМЕНИКО. Терези, если вы уйдете, вы доставите нам большое удовольствие.

ТЕРЕЗИНА. Я не задержусь. Все, иду. (Складывает материал и кладет его на руку). Примите поздравления, желаю счастья. (Лючии, направляясь в глубину сцены). Э, никак не пойму, какое еще платье нужно? (Уходит в сопровождении Лючии).

ДОМЕНИКО (трем молодым людям). Идите в столовую, займите шаферов. Выпейте чего-нибудь. Розали, проводи их.

РОЗАЛИЯ (покорно). Да, синьор. (Парням). Идемте. (Уходит через «кабинет»).

МИКЕЛЕ (братьям). Пошли.

Смеясь, все трое выходят через «кабинет».

ДОМЕНИКО (глядит на Филумену, восхищенно). Как ты хороша, Филуме… Снова стала молодой… И если бы не эти волнения и раздумья, я сказал бы — ты опять можешь заставить мужчину потерять голову!

ФИЛУМЕНА (любой ценой хочет избежать темы, которая волнует Доменико и которую она сразу угадала по его виду). Ну вот и все. Кажется, я ничего не забыла. Как я устала сегодня! Доменико. И я не чувствую себя спокойным.

ФИЛУМЕНА (делая вид, что не понимает) . Разве можно быть спокойным? Одна Лючия помогает. Альфредо и Розалия — два старика.

ДОМЕНИКО (возобновляя прерванный разговор ). Не увиливай, Филуме. Ты думаешь о том же, о чем и я… Только ты можешь дать мне душевное спокойствие и равновесие, Филуме…

ФИЛУМЕНА. Я?

ДОМЕНИКО. Ты знаешь, я сделал все, как ты хотела. После того, как расторгли брак, я пришел к тебе… И не однажды, много раз я приходил к тебе… Но ты заставляла говорить, что тебя нет. Именно я пришел к тебе и сказал: «Поженимся, Филуме».

ФИЛУМЕНА. Сегодня вечером наша свадьба.

ДОМЕНИКО. Ты счастлива?.. По крайней мере я так думаю.

ФИЛУМЕНА. Разве не видно?

ДОМЕНИКО. Тогда сделай и меня счастливым. Сядь и выслушай. Я прошу тебя.

Филумена садится.

Если бы ты знала, сколько раз за эти девять месяцев я пытался поговорить с тобой, но не хватало смелости. Всеми силами я старался победить в себе чувство стыда. Я понимаю, это — сложная и деликатная тема, и мне самому больно ставить тебя в трудное положение, требуя ответа; но ведь мы будем мужем и женой. Ты знаешь, почему ты вступаешь со мной в брак. Я — нет. Я знаю только, что женюсь на тебе потому, что ты мне сказала, что один из этих троих — мой сын…

ФИЛУМЕНА. Только поэтому?

ДОМЕНИКО. Нет… и потому, что люблю тебя. Двадцать пять лет мы были вместе. Это целая жизнь — двадцать пять лет. Воспоминания, ностальгия, совместная жизнь… Я верю в этот брак. Есть вещи, которые понимаются сердцем, и я их чувствовал. Я хорошо знаю тебя, вот поэтому так и говорю тебе все. (Тяжело, печально). Если бы ты знала, что у меня на сердце… Уже десять лет прошло с того дня, не забыла? Что-то прерывает дыхание… делаю вот так… (словно глотает воздух), и воздух останавливается в этом месте… (Показывает на горло). Ты не можешь, не должна заставлять меня так жить. Ты женщина, у тебя есть сердце, ты все понимаешь и хоть немного любишь. Не мучай меня! Вспомни свои слова: «Не клянись!» Я не поклялся. Но теперь я прошу у тебя милостыню. Буду просить, как пожелаешь: на коленях, буду целовать твои руки, платье… Скажи мне, Филуме, скажи, кто мой сын, кто моя плоть… моя кровь… Скажи ради себя самой, чтобы это не выглядело так, что ты меня шантажируешь. Ведь все равно я женюсь на тебе, клянусь!