Кевин Элиот - Искусственное дыхание

ФИЛЛИП: Но в университет ты не пошел?

ДЕННИС: Это потому, что папа сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться.

РОДЖЕР: И абсолютно не жалею.

КОРНЕЛИЯ: А чем вы занимаетесь, Фрэнк?

ФРЭНК: Я писатель.

КОРНЕЛИЯ: Ух ты! А что вы пишете?

ФРЭНК: Пьесы.

КОРНЕЛИЯ: Пьесы! Вот это да! Я могла какие-то из них видеть?

ФРЭНК: Не думаю.

КОРНЕЛИЯ: Ну, а все-таки.

ЛОРА: Филлип, что там с фотографиями?

ФИЛЛИП: А, да.

КОРНЕЛИЯ: Ну, Фрэнк? Назовите несколько ваших пьес.

ЛОРА: А потом мы сразу же поедем, хорошо, Деннис?

ДЕННИС: Хорошо.

КОРНЕЛИЯ: Обожаю театр. Жаль, что Рождер со мной никогда не ходит, (Роджеру) но тебя это не особо трогает, правда ведь, пупсик?

РОДЖЕР: Я предпочитаю бары.

КОРНЕЛИЯ: А тебе нравится театр, Филлип?

ЛОРА: Между прочим, он прекрасный актер.

ФИЛЛИП: Мам!

ЛОРА: Он играл Меркуцио в «Ромео и Джульетте». Он был фантастический.

ФИЛЛИП: Мам!

ДЕННИС: Ты и правда был хорош, Фил.

ЛОРА: Я так им гордилась. Я еще подумала, «Бог мой! Я вырастила нового Бреда Питта!»

КОРНЕЛИЯ: О, как бы я хотела вырастить Бреда Питта.

РОДЖЕР: Лучше уж вырасти Памелу Андерсон.

КОРНЕЛИЯ: Нет, серьезно! Фрэнк, все же…

ЛОРА: Филлип, фотографии.

КОРНЕЛИЯ: Ну скажите. Не каждый день все-таки встречаешь драматурга.

ФРЭНК: Ну, последнее, что я написал — несколько лет назад — называлось «Кусок пирога».

КОРНЕЛИЯ: И где это шло?

ФРЭНК: В Палладиане.

КОРНЕЛИЯ: В Палладиуме! Роджер, ты слышал?

ФРЭНК: Палладиан. Бар такой. В Энфилде.

КОРНЕЛИЯ: А-а.

РОДЖЕР: Во-о, такой театр мне годится.

КОРНЕЛИЯ: «Кусок пирога» — про что там?

ФРЭНК: Пруст, в основном. Такая вымышленная беседа между Прустом и… и мной, в общем.

ЛОРА: Хорошая получилась пьеса, правда, Деннис?

ДЕННИС: Да.

РОДЖЕР: Пруст сраный.

КОРНЕЛИЯ: Роджер!

РОДЖЕР: Скука смертная, аж крысы дохнут. Извини уж, Фрэнк, но…

ФРЭНК: Он не для всех.

РОДЖЕР: Да ну! Мы его на французском проходили. Кто-нибудь бы уже засунул это сраное печенье ему в жопу.

ЛОРА: Роджер, следи за языком, будь добр.

КОРНЕЛИЯ: Он всегда такой после красного вина.

РОДЖЕР: У него было одно предложение, такое длиннющее, что я подрос на полдюйма, пока дочитал до конца.

ЛОРА: Филлип, или ты показываешь снимки, или…

РОДЖЕР: До чего ж на себе зациклен! Господи Иисусе! Только о себе и мог писать! Кому, на хрен, какое дело до того, что запах старых панталон тетки Леони сподвиг его написать четыре тома бредятины?

ЛОРА: Мы уже все поняли.

РОДЖЕР: Сопляк шизанутый! Вот дал бы ему по зубам. Сноб недоделанный!

ДЕННИС: Роджер…

РОДЖЕР: Знаешь, если подумать, то мы все недоделанные, нет?

КОРНЕЛИЯ: Роджер!

РОДЖЕР: Налей нам, Дэн.

ЛОРА: Нет, честное слово…

ДЕННИС наливает РОДЖЕРУ еще.

РОДЖЕР: Видишь ли, проблема в том, что нам больше не за что бороться.

ЛОРА: Боже ты мой…

РОДЖЕР: В этом-то и проблема. Я имею в виду… посмотри на нас: безродные снобы. (Указывая на Денниса) Стоматолог. (на Корнелию) Дизайнер. (на Фрэнка) Писатель. (на себя) Виноторговец. (на Лору) Э-э-э… В общем, болтаемся, как говно в проруби. А все почему? Потому что мы отказались от своего истинного «я» и теперь не знаем, кто мы есть на самом деле. Да и какая, на хрен, разница? Говорю тебе, Фил, все, что тебе надо знать, это то, что, в конечном итоге, ты никому не нужен, и если ты это поймешь, то справишься. Лора, ты в курсе, что ты охренительно сексуальна?

Он делает большой глоток вина и набивает рот чипсами. Короткая пауза.

КОРНЕЛИЯ: Вы читали «Беовульфа»?

ФРЭНК: Нет.

КОРНЕЛИЯ: Истинно! исстари слово мы слышим

Чудесно, не правда ли? Я его изучала в вечерней школе в Сиднее на курсах староанглийского. Так увлекательно. Почитайте, если будет возможность.

ФРЭНК: Обязательно.

КОРНЕЛИЯ: Я хочу продолжать обучение в Эдинбурге. Не хочу все позабыть. Лора, ты никогда не ходила в вечернюю школу?

ЛОРА: У меня нет времени.

КОРНЕЛИЯ: А ты, Деннис?

ДЕННИС: Нет.

КОРНЕЛИЯ: А вы, Фрэнк?

ФРЭНК: Да…

КОРНЕЛИЯ: О! А что вы изучали?

ФРЭНК: Драматургию.

КОРНЕЛИЯ: А-а.

ФРЭНК: Я все еще учусь, вообще-то.

ЛОРА: Филлип, фотографии.

КОРНЕЛИЯ: Должно быть, непросто зарабатывать на жизнь пьесами?

ФРЭНК: Непросто. Я еще преподаю немного чтобы…

КОРНЕЛИЯ: Ух ты! Что преподаете?

ФРЭНК: Английский.

КОРНЕЛИЯ: Понятно.

ФРЭНК: Иностранцам.

КОРНЕЛИЯ: А-а.

ЛОРА: Филлип!

ФИЛЛИП: Да. Точно.

Просматривает свои фотографии.

КОРНЕЛИЯ: Обожаю фотографии.

ФРЭНК: Вы были когда-нибудь в Мадриде?

КОРНЕЛИЯ: Нет. Не люблю корриду.

ДЕННИС: Это не повод не ехать.

КОРНЕЛИЯ: Мне просто неприятно находится рядом. Только подумаю, вот я смотрю на Веласкеса или ем паэлью, а в нескольких кварталах убивают быка… (Ежится) Кошмар…

ФРЭНК: Убивают?

ЛОРА: Вы же несколько лет прожили в стране, где убивают кенгуру!

КОРНЕЛИЯ: Да, но они при этом не надевают обтягивающие штаны и не загоняют их на арену.

ФИЛЛИП: Это потрясно.

ЛОРА: Что?

ФИЛЛИП: Коррида.

КОРНЕЛИЯ: Филлип, только не говори, что ты ходил это смотреть!

ФИЛЛИП: Ходил. Офигительно.

КОРНЕЛИЯ( расстроенная) М-м.

ЛОРА: Ты мне не рассказывал.

ФИЛЛИП: Да мало ли что мы делали. Кучу всего.

ЛОРА: Ты только один раз ходил?

ФИЛЛИП: Раз или два.

КОРНЕЛИЯ( еще более расстроеная) Ой…

ФИЛЛИП: У Санчеса семья этим просто болеет. Они мне все про корриду рассказали.

ЛОРА: Но Санчес такой скромный мальчик. Никогда бы не подумала, что он может этим увлекаться.

ФИЛЛИП: Он вообще фанат. Все-все мне рассказал. Это потрясно.