Нил Саймон - Узник второй авеню

Мел. (расхаживая по комнате). Невероятно! Половина третьего утра, а у них (показывает на стену) продолжается тарарам!

Эдна. Какой тарарам?

Мел. Ты что, насмехаешься? Может, еще скажешь, что ничего не слышишь?

Эдна. (озадачена). А разве что-то слышно?

Мел. (приближаясь к стене и по-прежнему указывая на нее). Вот что! Вот что! Или ты оглохла? Неужели не слышишь?

Эдна. Наверно, оглохла. Ничего не слышу.

Мел. Да слушай же, ради бога… Ну, слышишь? «А дождик капает ему на голову…» (поёт) Ла-ла, ла-ла, ла-ла, ды-да… «они ему не по ноге…» Не может быть, чтобы ты не слышала!

ЭднаСлышу, как ты поёшь, больше ничего.

Мел (уставясь в стену). Это те стюардессочки с немецкой авиалинии. Хорошенькая пара! Что ни вечер — у них новые гости. То два хоккеиста, то два баскетболиста! Какая бы команда ни явилась в город — все они, победители и побежденные, завершают свои игры здесь… И так каждую ночь! Где-то летает авиалайнер, пассажиры которого должны сами обслуживать себя сами, потому что эти потаскушки никогда не выходят из квартиры. (Схватив Эдну, тянет ее к стене). Подойди-ка сюда! И ты будешь уверять меня, что не слышишь вот это?

Эдна (приложив ухо к стене). Вот теперь слышу.

Мел.Ну вот! Чего же удивляться, что ночью я не сплю?

Эдна. (отходя от стены). Не ложись головой к стене. Спи в спальне.

Мел. Эй вы, там, прекратите! Полтретьего утра, черт вас дери! (Стучит в стену, потом, перестав, разглядывает место, куда стучал; показывая на стену). Посмотри, стена треснула. Я до нее еле дотронулся, и нате вам — вон какая трещина!

Эдна. В этом месте уже была трещинка. Откуда-то сверху течет — там лопнула труба.

Мел.Милое дело, в доме стоимостью в два миллиона долларов нельзя до стены дотронуться! Слава богу, мне не пришло в голову картину повесить — она бы нас обоих прихлопнула!

Эдна.Они знают об этом. В понедельник начнут чинить.

Мел (садится). Нет уж, не в понедельник, а завтра. Я хочу, чтобы эту стену починили завтра же — сырость вредна для здоровья. И пусть заново красят мне всю стену! А если цвет не совпадет — пусть заново красят всю комнату! А если и тут цвет не подойдет — пусть заново красят всю квартиру! И платить за это я не собираюсь, поняла?!

Эдна. Я скажу им.

Мел. Скажи им насчет кондиционера и насчет окна в спальне, которое открывается только в дождь и которое никак не закроешь, пока не затопит комнату. Да еще не забудь напомнить им про унитаз — там все время льет вода.

Эдна. Вода перестанет лить, если постучать по ручке.

МелПочему я должен стучать по ручке? Неужели за все те деньги, которые с меня берут, мне ещё нужно стоять среди ночи над унитазом и стучать по ручке каждый раз мне понадобиться в уборную?

Эдна.Не нужно. Как сделаешь свои дела, скажи мне. Я постучу за тебя.

Мел (свирепо смотрит на нее). Иди спать, Эдна. У меня сейчас нет желания разговаривать с тобой. Прошу тебя, ложись, спи.

Эдна. Как я могу заснуть, если ты не спишь и бродишь по квартире в припадке нервного расстройства?

Мел. У меня нет припадка нервного расстройства. Немного переволновался, и все.

Эдна. Может примешь таблетку валиума?

Мел. Уже принял.

Эдна. Прими вторую.

Мел. Принял и вторую. Они перестали действовать. (Садится на стул).

Эдна. Две таблетки валиума? Не может быть, чтобы они не оказали действия!

Мел. Говорю тебе, они перестали действовать. Ведь валиум должен успокаивать, правда? Ну и как, спокоен я? Эти таблетки ни к чёрту не годятся! Видно в них ничего не кладут. Дерут четырнадцать долларов за одно название. (Стучит в стену). Улетите вы, наконец, куда-нибудь! Мешайте спать кому-нибудь в Европе! (Снова колотит кулаком по стене).

Эдна. Перестань, Мел. Теперь ты начинаешь меня по-настоящему беспокоить. Что с тобой? Произошло что-нибудь? Ну что тебя гложет?

Мел. Зачем мы ведем эту собачью жизнь? Зачем мы выбрасываем сотни долларов в месяц на то, чтобы жить в протекающей коробке из-под яиц?!

Эдна. Что-то ты мне не нравишься, Мел. И выглядишь плохо: бледный, осунувшийся?

Мел. Еще бы, когда сна ни в одном газу! (Потирает живот).

Эдна.Почему ты трёшь живот?

Мел.Я не тру живот, я держусь за него.

Эдна.Почему ты держишься за живот?

Мел.Пустяки. Слегка расстроился желудок, Съел какую-то дрянь за обедом.

Эдна.А где ты обедал?

Мел.В диетическом ресторане. Раз уж диетическая пища стала несъедобной, не знаю, чем теперь и питаться.

Эдна.Да ты наверно, просто проголодался. Хочешь, я тебя чем-нибудь покормлю?

Мел.Безопасной пищи больше нет — одна отрава. Сегодня читаю в газете: в Колумбийском университете две белые мыши, которых кормили сухим печеньем, заболели раком. Это пишут в «Нью-Йорк таймс».

Эдна.Ты из-за этого разволновался? Может, ты ел сегодня сухое печенье?

Мел.Какие продукты были раньше! Я так любил вкусно покушать! С тринадцати лет не пробовал ничего вкусного.

Эдна.Хочешь чего-нибудь вкусного? Я приготовлю. Я помню, как готовили разные вкусные вещи.

Мел.Лет тридцать не брал в рот настоящего хлеба… Знай я, до чего дойдёт дело, я бы с детства оставил про запас несколько булочек. Здесь невозможно дышать. (Выходит на лоджию). Боже какая вонь! Четырнадцатый этаж, а разит так, словно под самым носом помойка. Как можно выносить мусор в тридцатиградусную жару? Эдна, иди сюда, понюхай, как пахнет помойкой.

Эдна. (подходит к двери на лоджии). Да, да, попахивает.

Мел. Оттуда запах не слышен. Подойди-ка сюда, понюхай здесь.

Эдна.Ты прав. Вот здесь пахнет так пахнет.

Мел.Эта страна погребает себя под собственными отбросами, под растущими горами мусора. Через три года окажется, что наша квартира — на втором этаже.

Эдна.А как же им быть, Мел? Копить мусор и выставлять его зимой? Ведь когда-то его надо выбрасывать. Одно слово — отбросы.

Мел. Нет, с тобой невозможно говорить. Это выше моих сил!

Эдна. Мел, я тоже человек. Я тоже страдаю от жары и холода, от запаха помойки и от городского шума. Приходится мириться со всем этим — или же надо уезжать.

Внезапно начинает скулить и лаять собака.

Мел. Да, но человек никогда не должен поступаться свои правом жаловаться, протестовать. Стоит отказаться от этого права — и кончено, человека больше нет. Я протестую против помоечной вони, протии неисправных уборных… и собачьего лая. (Кричит). А ну, замолкни, проклятая!