Валерий Хаит - Одесский юмор. XXI век

Я смотрю вокруг и обмираю: огромное множество людей, которые (я уверена!) ни разу не печатались в журналах и прямо здесь, прямо на улице утоляют свой голод!

Мне уже не хочется ни есть, ни пить, но я выстаиваю безумную очередь, беру еду+питье и отхожу в сторонку.

Делаю глоток. Кофе, как назло, настоящий, не пахнущий керосином. Откусываю кусочек пиццы. Она еще хуже. Горячая, съедобная, не резиновая.

И все это бесплатно!

Сажусь на корточки и тихо плачу. Слезы капают прямо в журнал на мой одинокий афоризм и глупую фамилию, напечатанную жирным шрифтом…

Юная, но уже полугениальная поэтесса А., придя в полуголом виде в редакцию журнала «Ф», сумела втереться в доверие редактора В. и была напечатана в четырех номерах подряд. Выход четвертого шедевра «… Когда луна всходила над затылком, и свет звезды сиял мне прямо в глаз» совпал с сорокалетним юбилеем журнала.

Готовился грандиозный концерт, а потом еще более грандиозный фуршет. Вход – только по пригласительным, которые получили далеко не все сотрудники редакции, а только те, кто проработал в журнале не менее сорока лет. Двадцатилетняя поэтесса А. попала в их число, заявившись в кабинет редактора В. уже не в полуголом, а в… как бы сказать… на две трети голом виде. Правда, ей было поставлено условие: в конце концерта она должна выйти на сцену и подарить цветы знаменитым писателям и актерам М., Р., А. и Л., а редактор В. представит ее публике как юного автора журнала «Ф».

Все началось с того, что в конце первого действия ведущий объявил конкурс на лучшее стихотворение о журнале «Ф». Поэтесса А. с детства участвовала во всех самых идиотских конкурсах – начиная с конкурса красоты и кончая конкурсом «Кто дальше плюнет». Она была не в силах устоять и в этот раз. И, естественно, выиграла. Ее стихотворение ««Ф» – фсе для меня ф этом мире…» заняло первое место.

Поэтесса А. увидела, как глаза В. наливаются кровью, когда она выходила на сцену получать приз – три книжки редактора, которые уже имелись у поэтессы в количестве трех штук каждая. Ведь через пять минут знаменитым писателям-сатирикам надо было вручать цветы, а поэтесса А. сделать этого уже не могла, так как публика непременно начнет орать, что это подстава! Просить кого-то другого было уже поздно. Да и кого? Нужно было резво, как горный джейран, взбежать на сцену с огромной охапкой цветов, а никто из проработавших в журнале сорок лет сделать этого, как вы понимаете, уже не мог…

Короче говоря, юмористы остались без цветов.

В. долго орал на поэтессу А., но потом все-таки простил, так как на концерт она явилась уже в… на четверть голом, а точнее, на четверть одетом виде.

Потом начался фуршет. А. пошла в туалет попудрить носик и варварски порвала себе колготки.

Жутко краснея и пытаясь прикрыть гигантскую дыру малюсеньким ридикюлем, поэтесса прошла к столу. На счастье, все вели эстетские разговоры о судьбе русской литературы в двадцать втором веке, и никто не обратил внимания на колготки А.

Она пристроилась в уголочке и начала есть. Ела тихо, но много. Потом ей захотелось пить. После третьего выпитого ею бокала вина знаменитый писатель-сатирик М. произнес свой знаменитый монолог «Кто я такой, чтобы не пить?». Он был настолько убедителен, что А. перешла на коньяк.

Довольно скоро поэтесса позабыла о рваных колготках и начала приставать к богемной публике со своей юной горячей любовью. Сатирику М. она сказала, что с детства видит его в эротических снах. Актеру Р. – призналась, что на протяжении трех лет обцеловывала плакат с его фотографией, пока в бумаге не образовались дыры. Музыканту же А. тихо и страстно шепнула на ухо, что, когда его чуть толстенькие пальцы касаются рояля, она улетает в небытие…

Ей налили еще. И зря. Потому что начался совершенно новый этап.

Поэтесса А. вылезла на стол и начала орать, какая она гениальная, подтверждая свои слова отборными шедеврами, которые затем стала раздавать знаменитостям на мятых листках в клеточку. Потом остервенело бросилась давать на этих же листиках знаменитостям автографы. И когда кто-то не захотел брать, она стала кричать, что все они – и сатирик М., и актер Р., и музыкант Л. – ни черта не понимают, и им давно пора на покой.

На следующий день поэтессе А. позвонили из редакции журнала «Ф» в три часа дня (дикую рань для творческого человека!) и сообщили, что она уволена.

Но, пожалуйста, не переживайте за нее! Только бездарности пробиваются сами, гениям нужно помогать. Так что поэтессе вскоре помогли. Помогли главным образом ее юность и экстравагантная манера одеваться: уже через пару дней она заявилась в кабинет к главному редактору альманаха «П» в полуголом виде, и тот без особых колебаний признал гениальность юного дарования…

Скоро намечается тридцатипятилетие альманаха «П».

Говорят, там будет фуршет…

Она была певица. Она пела замечательным голосом в подвале. В подвале она играла на рояле, и в подвале она репетировала с ребятами из своей группы. Самым отрепетированным номером было вручение им премии «Грэмми». Они репетировали этот номер три раза в неделю в подвале.

Она была очень пунктуальна. Она, вообще говоря, могла войти в пятерку самых пунктуальных людей мира. Но у нее не было часов. Поэтому она все время опаздывала на репетиции.

Но однажды она решила в корне изменить свою жизнь. Она начала копить деньги. На часы. И хотя деньги копились медленно, она все равно хотела изменить свою жизнь в корне. Поэтому она решила, пока не купит часы, носить с собой папин будильник.

Папин будильник был единственным прибором в доме, измеряющим время и будившим папу. Когда она начала брать папин будильник с собой, папа стал опаздывать на работу. Но и она, как ни странно, не стала отличаться точностью.

Дело в том, что определение времени было очень трудоемким процессом. Ей приходилось останавливаться, доставать из специально сшитой коричневой торбы папин будильник и внимательно изучать расположение стрелок на циферблате. Дело в том, что папин будильник был немного поломан: еще до ее рождения от большой стрелки откололся кончик и большая стрелка стала одной длины с маленькой.

В общем-то, определить время по солнцу или по звездам было бы легче, чем по папиным часам. Но у нее была несгибаемая воля и пылкое желание изменить свою жизнь в корне. По особым, только ей известным признакам она узнавала, какая же из двух совершенно одинаковых стрелок большая, а какая маленькая. Но, хотя она была лучшим специалистом в мире по определению времени с помощью папиного будильника, даже она иногда ошибалась.

Правду говоря, ошибалась она довольно часто. Из-за чего опаздывала на репетиции. Хотя она была очень пунктуальной. В душе.