Народ - Анекдоты о Молле Насреддине

– Если в чалме можно читать, – ответил Молла,-то надень ее на свою голову, посмотрим, прочтешь ли ты хоть слово.

Молла пошел в гости в соседнее село. Люди пристали к нему, чтобы он рассказал что-нибудь из жизни святых. Молла попытался избавиться от них, но не смог. Волей-неволей пришлось ему подняться на минбар.

О чем ему было говорить? Он начал с рассказа о том, как Иисус вознесся на небо, и закончил так:

– И с того дня Иисус остался там, на четвертом небе.

Люди разошлись. Когда Молла собирался выйти во двор, одна женщина подошла к нему и спросила:

– Молла, ты, вот, говоришь, что Иисус остался на четвергом небе. А чем он там питается?

Молла подумал немного и понял, что эта женщина поймала его врасплох Но, нисколько не смутившись, он ответил:

– Уже третий день в вашем селении находится такой важный молла, как я. А у тебя до сих пор язык не повернулся спросить, чем же я здесь питаюсь. Сейчас мне пришло на ум соврать, а ты сразу прицепилась и спрашиваешь – чем он там питается.

Однажды Молла пошел на свадьбу и увидел, что у двери нет никого, кто принимал бы гостей и присматривал бы за их башмаками. Молла побоялся, что когда он войдет в комнату, башмаки его украдут. Поэтому он вытащил из кармана платок, завернул в него свои башмаки и понес их с собой в комнату.

Один из гостей, сидевший рядом с Моллой, подумал, что у него под мышкой какая-нибудь дорогая книгами спросил:

– Это у тебя книга?

– Да, – ответил Молла, – и притом очень ценная. Поэтому-то я не могу с ней расстаться. Куда бы я ни шел – я всегда беру ее с собой.

– О чем же эта книга? – заинтересовался гость.

– О богословии.

– Где ты ее купил?

– У сапожника! – ответил Молла.

Однажды, в холодный зимний вечер, почтенные старцы собрались в одном доме скоротать время. Разговор зашел об аде и рае. Все говорили, как плох ад и восхваляли рай. В это время туда пришел и Молла. Войдя в комнату, он подошел к жаровне с углями и начал греть руки и ноги.

Старцы продолжали свою беседу. Молла послушал немного и сказал:

– Напрасно вы рассуждаете! Если светопреставление начнется зимой, то какой дурак оставит ад и полезет в рай?

Однажды Молла совершал у реки предмолитвенное омовение рук. В это время у него с ноги упал башмак, и вода тут же унесла его.

Молла побежал немного за башмаком, но, увидев, что догнать его не сможет, прервал омовение и, осерчав, обратился к небу:

– На, забери свое омовение! Оно мне не нужно. Но верни мой башмак.

Однажды какой-то дервяш, прослышав о славе Моллы, поспорил, что сможет обмануть его и взять у него, что захочет.

Стали ждать, пока Молла не пришел на базар. Как только он показался, дервиш вышел ему навстречу и сказал:

– Здравствуй, Молла-ами!

– Здравствуй, почтенный дервиш!

– Молла, – сказал дервиш, – у меня к тебе есть несколько вопросов. Ты, как я вижу, ученый, и должен мне ответить правильно.

– Пожалуйста, – сказал Молла. – Что у тебя за вопросы?

– Кем нам приходится Адам?

– Дедом.

– А кем Ева?

– Бабушкой.

– Значит, мы внуки одного деда и одной бабушки?

– Да, это так.

– Значит, мы родные или двоюродные братья, не так ли?

– Это безусловно так.

– А раз это так, – сказал дервиш, – ты должен поделиться со мной всем, что имеешь.

Молла понял, что дервиш – хитрец, и невозмутимо сказал:

– Ты прав, дорогой. Пожалуйста, – и протянул ему на ладони копейку.

– Молла, – воскликнул дервиш, – разве из твоего несметного богатства на мою долю приходится только копейка?

Молла прошептал ему на ухо:

– Возьми, что я тебе даю, и уходи. Если услышат об этом остальные двоюродные братья, то соберется столько наследников, что тебе не достанется и копейки.

Окружающие засмеялись.

– Что вы смеетесь? – спросил дервиш. – Я хоть копейку, но все-таки взял у него.

Молла понял, что они бились об заклад, и сказал:

– Взять-то ты у меня взял, почтенный дервиш, но должен и вернуть.

– Как это так? – спросил дервиш.

– Ведь я тоже твой родной или двоюродный брат. И мне от тебя полагается доля наследства. Теперь будь любезен – отдай.

И Молла вернул свою копейку обратно.

Однажды Молла вернулся с работы усталый. Жена дала ему стакан чаю, а сама стала подогревать ужин. Молла, медленно прихлебывая чай, спокойно сидел и поглядывал на кипящий котел.

Едва жена собралась подавать на стол, как вдруг постучали в дверь. Молла обозлился: «Интересно, черт возьми, кто это в такое позднее время надумал к нам придти. Есть у нас немного бозбаша – и тот не дадут спокойно поесть». Молла стал рассуждать об этом, негодуя и сетуя на пришельца, а в дверь между тем продолжали настойчиво стучать.

Молла несколько раз крикнул: «Кто там?» Но никто не откликнулся. Наконец, жена сказала:

– Умрешь ты что ли, если встанешь и посмотришь, кто там так неистово ломится в дверь.

– Клянусь аллахом, жена, – ответил Молла, – сил у меня нет спускаться и подниматься по.этой лестнице. Почему бы тебе самой не пойти и узнать?

– Как? – воскликнула жена. – И не стыдно будет тебе, что ты, мужчина, останешься сидеть здесь, а я, женщина, пойду открывать дверь?

Молле ничего другого не оставалось – и он, ругаясь про себя, встал, спустился по лестнице и открыл дверь. Оказалось, что стучал к нему сеид. Молла спросил:

– Что случилось, что ты хочешь?

– Я сеид, – ответил тот, умиленно поглядывая на Моллу, – и ради моих предков прошу свою долю.

Молла так рассердился, что чуть с ума не сошел, и, не выдержав, закричал:

– Без конца я спрашиваю: «Кто там? Кто там?» Почему же ты не отвечал?

– Я позвал тебя сюда,- ответил сеид,-чтобы узнать, не найдется ли у тебя места, чтобы приютить меня на ночь.

Молла убедился, что этот сеид из самых наглых, и сказал:

– Ах, вот чего тебе нужно! Тогда иди за мной.

Молла впереди, сеид за ним поднялись по лестнице наверх. Когда они дошли до комнаты, Молла обернулся и сказал сеиду:

– Пусть тебе, братец, бог подаст, у нас нет ни хлеба, ни места.

– Раз нет, – обиделся сеид, – зачем же ты заставил меня подниматься, сказал бы уж там, внизу.

– Я сделал так, чтобы ты сам почувствовал, что значит спуститься и подняться по лестнице, понял бы, как это приятно, и больше не был бы таким опрометчивым.

Однажды Молла увидел армянского священника, сидевшего на обочине дороги. Священник, разложив на платке свои припасы, завтракал.

Молла подошел, сел рядом со священником и не произнеся ни слова, стал помогать ему в еде.