Феликс Неизвестный - Закатиглазка [СИ]

Но не изменился дворец, исключительно, снаружи, внутри же царил полнейший хаос. Все стены и колоны дворца были увешаны самыми разнообразными предвыборными гобеленами, с выткаными на них лозунгами всевозможных политических партий, всех цветов: зелёных, красных и белых, коричневых и голубых. Тут были широко поедставлены партиии демократического толка, такие как: «демократы в атаке», «демократы в засаде», «демократы в отступлении», а так же «демократы за развитие» и «демократы за отставание». Консервативные течения были представлены следующими партиями: «стабильность», «непроходимость», «неоспоримость» и «непроломность». От левых сил присуствовали: «коммунистическая партия», «социалистическая партия», «социал — коммунистическая партия», «комунно — социальная партия» и «социально — коммунистическое объединение пролетарских резервов». Были партии и вовсе непонятной политической ориентации: «за жизнь» и «против жизни», «партия районов» и «партия жилтовариществ», «партия пенсионеров» и «партия пионеров», «идущие в ногу» и «бредущие вразброд», короче, всего ассортимента и не перечислить.

По дворцу, нещадно топча персидские ковры, бегали толпы служащих, как муравьи в потревоженном муравейнике. Они перекрикивались друг с другом короткими фразами:

— Покупайте! Обманывайте! Предавайте!

На втором этаже обычные служащие были обильно разбавлены людьми в спортивных костюмах и, опять же, квадратными лицами. Последние дополняли общий гул феней, и усердно сплёвывали на ковры, попутно они прихватывали какого-нибудь, пробегавщего мимо с кипой листовок служащего, щедро били и выворачивали карманы.

— А это кто такие? — спросила у Интеллигента Принцесса о квадратнолицых в спортивных костюмах.

— Журналисты, — ответил Интеллигент — И лучше их обойти, а томогут и заинтервьюировать.

Интеллигент повёл Принцессу и её провожатых по окружной галерее, где во время монархии хранилась коллекция живописи, нынче же галерея была заполнена не менее интересными экспонатами — предвыборными плакатами мажоритарщиков.

На одном из таких плакатов было изображено лицо, с трудом вмещавшееся, на довольно таки немалом поле плаката, лицо мило улыбалось, от чего румяные щёчки полностью закрывали глаза улыбающегося, а откормленные подбородки туго натянулись. Под лицом крупным шрифтом было написано:

Дальше стоял номер, соответствующий номеру кандидата в бюллетене с галочкой напротив.

А на другом плакате были такие агитационные строки:

И под стишком красовалось не менее упитанное лицо, чем у предыдущего.

А следующий был ещё краше, и так далее, и по нарастающей.

Буквально, разбегались глаза от нагромождения лучезарных лиц кандидатов, всех как на подбор, кругленьких, лоснящихся, горящих задорным румянцем, в незастегающихся пиджаках, демонстрирующих взорам избирателей сверхобъёмные талии, нажитые непосильным трудом.

У Принцессы, уже, начала идти кругом голова от бесконечности окружавших плакатов и искромётности лозунгов, когда, наконец-то галерея закончилась, и у самого выхода, валяющийся на мраморном полу плакат, с завернувшимся уголком, как бы проводил их стихами:

С глубоким уважением кандидат в депутаты Богоцеловалов.

И, вот, взбежав по винтовой лестнице, они добрались до кабинета Его Величества Отца.

В самом кабинете царил не меньший беспорядок чем во всём остальном дворце, исписаные листы бумаги полностью укрывали пол, подобно ноябрьскому листопаду. Не меньшие кипы были разложены на столах, и врывающийся в распахнутые окна ветер подхватывал их, кружил, унося под высокий потолок, и от туда они, медленно вальсируя, оседали на пол.

Посередине кабинета, за самым широким столом, в кожаном кресле сидел король. Он подпёр щёку рукой, его длинный королевский парик с маленькой коронкой съехал на бок, в руке он держал гусиное перо, которым что-то скурпулёзно выводил на лежащей перед ним бумаге.

Вошедших король не заметил, что не удивительно в такой вакханалии, да к тому же, он и сам, был весь в работе. Принцесса тихонько подошла к нему сзади и взглянула через плечо короля на бумагу по которой тот так усердно царапал кончиком пера.

— Папинька, — прошептала она на ухо королю — сколько я вам говорила, что перо без чернил не пишет.

— То-то у меня никак человечек не получается, — отрешённо пробурчал король, снял запревшие очки, протёр их и повернулся к Закатиглазке — чем могу быть полезен, мадам?

— Папинька, это же я, Закатиглазка, — Принцесса отступила на шаг, что бы король лучше мог её разглядеть — дочка ваша возлюбленная.

— Моя дочка возлюбленная, сейчас владычица королевства Многоземельного, — отмахнулся король — а, значится, особа высочайшего положения. Вся в золоте и бриллиантах, целая армия прислуги её обхаживает, и ездит она, толко на золотых лимузинах, а вокруг пулемётчики на мотоциклах. И, если бы, такая персона в наше государство пожаловать изволили, то я, уж, об этом бы знал.

— Да что же вы меня, совсем, не узнаёте, — Закатиглазка прокрутилась вокруг своей оси, но король всё так же непонимающе смотрел на неё, тогда она достала удостоверение принцессы и показала ему — смотрите, вот тут, ваша собственная подпись имеется.

— Ага, моя, — подтвердил король — а где вы взяли сей документ?

— Вы собственноручно мне его вручили на именины, разве не помните?

— Ладно, уж, — король лукаво усмехнулся — розыграл я тебя, доча. Конечно же узнал. Ты, вон, совсем не изменилась, только, будто на сто лет постарела, а так от прежней и не отличишь.

Король слез с кресла и заключил блудную дочь в объятия.

— Совсем я замотался с этими выборами, — пожаловался король — что и про этикет позабыл, Представь же мне свою свиту, — он указал на Зайца с Кобольдом, а слово «свита» вышло у него как-то, уж, пренебрежительно, и кольнуло по самолюбию сотоварищей Принцессы, но виду они постарались не подавать, ибо чётко знали основное субординационное правило: «Старшему в жопу не заглядывают» и ещё одно, дополнительное: «я — начальник, ты — дурак».

— Это министр финансово — материальных растрат и хищений Зай Филлипович, — Закатиглазка взяла за уши Зайца и подставила его поближе к королю.

— И что же, — вопрошал у Зайца его величество — много ли вам довелось расхитить за вашу профессиональную карьеру?

— Ну, я в течении пяти лет разворовывал один совхоз, — робко ответил Заяц.