Терри Пратчетт - Эрик

Возможно, существуют более эффективные способы создания миров. Можно, к примеру, взять шарик из расплавленного железа и последовательно покрыть его несколькими слоями камня. И у вас получится очень даже функциональная планета, правда она не будет такой симпатичной. Кроме того, с нее все будет скатываться.

– Неплохо, – заценил попугай. – Попка хочет континент.

– Он такой большой, – выдохнул Эрик.

– Да, – отрезал Ринсвинд, а потом, почувствовав, что от него ждут чего-то еще, добавил: – Смотри обращайся с ним осторожнее, не разбей.

Его терзали некие смутные сомнения. Допустим, он демон – за последнее время с ним случилось столько всякой всячины, что Ринсвинд уже готов был согласиться с тем, что он действительно умер, просто как-то не заметил этого в суматохе [8] Ринсвинд где-то слышал, что умереть – это все равно что перейти из комнаты в комнату. Разница только в том, что, когда ты крикнешь: «Эй, а где мои чистые носки?», тебе никто не ответит. , – но тогда он все равно не понимал, как этот мир мог принадлежать ему. Он был совершенно уверен, что у Плоского мира есть настоящие хозяева, которые вряд ли обрадуются, если Ринсвинд возьмет и подарит Диск этому мальчишке.

А еще он был уверен в том, что демон должен получить письменное свидетельство о сделке.

– По-моему, ты должен за него расписаться, – сказал он. – Кровью.

– Чьей? – спросил Эрик.

– Своей, конечно, – ответил Ринсвинд. – Хотя, пожалуй, сойдет и птичья.

Он бросил свирепый и многозначительный взгляд на попугая, который буркнул в ответ что-то неразборчиво-оскорбительное.

– Но мне же надо сначала опробовать его.

– Что?

– А если он не будет работать? Пока не убежусь в том, что он исправен, ничего подписывать не буду.

Ринсвинд посмотрел на мальчишку, а потом снова опустил взгляд на яркую панораму распростершихся у их ног царств. «Интересно, в его возрасте я был таким же? – подумал он. – И как это я умудрился остаться в живых?»

– Это ведь живой мир, – терпеливо сказал он. – Разумеется, он работает! В смысле, ты сам-то посмотри. Ураганы, дрейф континентов, дождевой цикл – все наличествует. И все тикает, как какие-нибудь треклятые часы. Такого мира хватит на всю жизнь. Если будешь аккуратно с ним обращаться.

Эрик критически осмотрел Плоский мир. На его лице читалась обреченность человека, которому доподлинно известно: все лучшее в этой жизни нуждается в психическом эквиваленте двух пальчиковых батареек, а магазины откроются только после каникул.

– Я должен получить дань, – безапелляционно заявил он.

– Чего ты должен?

– Все правители мира, – пояснил Эрик. – Они обязаны платить мне дань.

– Да уж, ты и впрямь проштудировал этот вопрос, – саркастически заметил Ринсвинд. – А чего данью-то ограничиваться? Не хочешь ли луну с неба, раз уж мы тут, наверху? На этой неделе у нас специальное предложение – к каждому покоренному миру прилагается один бесплатный спутник.

– А там есть какие-нибудь полезные минералы?

– Что?!

Эрик вздохнул, демонстрируя свое великое терпение.

– Минералы, – повторил он. – Ну, залежи…

Ринсвинд покраснел.

– Мне кажется, мальчику в твоем возрасте не следует думать о…

– Я имею в виду обычные металлы. Если это просто груда камня, то зачем она мне?

Ринсвинд посмотрел вниз. Крошечная луна как раз поднималась из-за дальнего края Плоского мира, проливая бледное сияние на мозаичный узор, в котором переплелись земля и море.

– Ну, просто красиво… – сказал он. – Послушай, уже темно. Может, тебе заплатят дань утром?

– Я хочу получить хоть что-нибудь прямо сейчас!

Ринсвинд внимательно осмотрел свои пальцы. Раньше у него как-то не очень получалось ими щелкать.

Он предпринял еще одну попытку.

Когда Ринсвинд снова открыл глаза, то обнаружил, что стоит по щиколотку в грязи.

Среди талантов Ринсвинда самым выдающимся было его умение убегать, которое он возвел в ранг чистого искусства. Пока он бежал, ему было не важно, бежит он к чему-то или от чего-то. Значение имел лишь сам бег. Я бегу, следовательно, я существую; а точнее, я бегу, следовательно, если мне хоть немножко повезет, я по-прежнему буду существовать.

Но кроме того, Ринсвинд был известным знатоком лингвистики и практической географии. Он мог крикнуть «Помогите!» на четырнадцати языках и умолять о пощаде еще на двенадцати; он проехал множество стран Плоского мира, некоторые из них – на большой скорости. Работая в библиотеке Незримого Университета, Ринсвинд заполнял долгие, чудесные, скучные часы тем, что читал о всех тех экзотических и далеких местах, где он никогда не бывал, и вздыхал от облегчения, что ему так никогда и не придется их посетить.

И вот сейчас он оказался в одном из таких мест.

Его окружали джунгли. Это были совсем не те симпатичные, привлекательные, открытые джунгли, сквозь которые так любят летать на лианах накачанные герои в леопардовых шкурах, но серьезные, настоящие джунгли, джунгли, возвышающиеся липуче-колючей зеленой стеной, джунгли, в которых каждый представитель растительного царства как следует засучил кору и принялся усердно перерастать своих соперников. Почву тут вряд ли можно было назвать таковой, поскольку она представляла собой кладбище растений, ожидающих обращения в компост; вода стекала с одного листа на другой; во влажном, насыщенном спорами воздухе гудели насекомые; и все заполняла та ужасающая, бездыханная тишина, которую обычно производят моторы фотосинтеза. Любой герой, вознамерившийся с бойким улюлюканьем пролететь через эти заросли, мог бы с тем же успехом попытать счастья с яйцерезкой.

– Как это у тебя получается? – полюбопытствовал Эрик.

– Наверное, у меня такой дар, – отозвался Ринсвинд.

Эрик окинул чудеса природы беглым, пренебрежительным взглядом.

– Это не похоже на царство, – пожаловался он. – Ты сказал, что мы отправимся в какое-нибудь царство. И это ты называешь царством?

– Обычно я называю это дождевыми лесами Клатча, – ответил Ринсвинд. – Но они битком набиты всякими затерянными царствами.

– Ты имеешь в виду таинственные древние расы принцесс-амазонок, подвергающих всех пленников-мужчин изнурительным обрядам, связанным с плодородием? – заинтересовался Эрик. Его очки слегка затуманились.

– Ха-ха, – холодно произнес Ринсвинд. – Ну и воображение у этого ребенка.

– Какеготам, какеготам, какеготам! – крикнул попугай.

– Я читал о них, – возразил Эрик, вглядываясь в зелень листвы. – Разумеется, эти царства тоже принадлежат мне. – Он немного помолчал, вглядываясь во что-то, видимое ему одному, и с жадностью в голосе добавил: – Ничего себе!

– На твоем месте я бы сосредоточился на дани, – буркнул Ринсвинд, устремляясь в глубь леса по тому, что в здешних местах сходило за тропинку.