Даниил Алексеев - Корона Славии

— Вами владеют эмоции, генерал. Но вы прекрасно знаете, что армия Вестии намного сильнее нашей.

— Неправда! — разозлился оскорблённый Шлемов. — Канцлер специально преувеличивает силу врага!

— Увы, это правда, генерал. И это ещё без союзников. А чего стоит одна только Скандия?!

Лица всех присутствующих сразу помрачнели. В Славии ещё слишком хорошо помнили времена, когда высокорослые светловолосые скандинги в рогатых шлемах наводили ужас своими набегами. Это под их ударами некогда рухнула Великославская Империя. Это их король Густав Гунар, став тестем Блекстера (после женитьбы Великого Герцога на его дочери Грэтте), прислал ему на помощь свои войска, обеспечив ту самую победу.

— Ничего, — не сдавался Шлемов, — если будет нужно, мы вооружим весь народ! Всех до единого! Лучше погибнуть в бою, чем терпеть вечный позор, смириться с постоянным вмешательством ненавистного Блекстера в наши внутренние дела!

— Думаю, что не все согласятся на такие жертвы. Вы готовы отправить весь наш народ на бессмысленную бойню. Да-да, генерал, вы сами знаете, что у нас нет ни малейшего шанса! Ведь даже без Скандии у них полно могучих рыцарей, один Кройс чего стоит, а у нас нет ни одного настоящего богатыря!

— Один был, — вступил в разговор старший боярин Зурила, весьма представительный мужчина в высокой шапке и с длинной окладистой бородой. — Победигор был самым великим богатырём, о каких слышали в наших местах. Не обидь его крепко наш король, светлая ему память, Вестия бы не осмелилась начать войну. Вот его бы сюда!

— Где он теперь?! — усомнился Нилито. — Да небось и не захочет Победигор прощать такую обиду. И кто вообще скажет, жив ли он? А если даже и жив, так значит, постарел — пятнадцать лет с тех пор прошло.

— Я как министр иностранных дел официально заявляю, что богатырь Победигор жив, — вмешался Ладич. — Но только живёт он теперь в Большом Мире. Так что слово за принцем.

— Я решительно против заточений и войны, — сразу расставил акценты Аромир. — Но мне думается, что такой богатырь нам не помешает, и если во времена моего отца была допущена какая-то несправедливость, то я готов её исправить.

— Я преклоняюсь перед Вашей мудростью, Ваше Высочество, но Вы забыли, что пограничная область, где расположен Переход, отошла к Вестии. Так что нарушивший границу гонец будет перехвачен.

— Вы предусмотрительны, Нилито, но мы пошлём к нему голубя, причём не простого, а волшебного белого голубя, моего самого быстрого гонца.

Слова принца были встречены овацией и восторженными криками:

— Правильно!

— Решение, достойное короля Славии!

— Слава принцу Аромиру!

— Аромира на царство!

Канцлеру вновь пришлось наводить порядок. Затем перешли к дальнейшим выступлениям. После того как участники заседания получили ещё одно свидетельство мудрости и зрелости сына Владивеста, их мнение было единодушным. Так, Главный Судья королевства Праволюб Свитов подтвердил, что с юридической точки зрения Аромир — единственный законный наследник. Все последующие ораторы выступали в том же духе. Они заверяли, что Боярская Дума, все министерства, дворцовая стража, горожане, крестьяне и так далее преданы принцу. Подавляющее большинство было за скорейшую коронацию и в более мягких выражениях поддержало генерала. Аромир мрачно слушал и, наконец, поднял руку.

Все смолкли и замерли в ожидании слова принца.

— Довольно! Я всё это уже слышал. Спасибо за поддержку, она лишний раз говорит о том, что на мне лежит ответственность перед народом. А раз так, то я не позволю, чтобы из-за споров, кому сидеть на троне, лились реки крови! Другие предложения есть?

Снова поднялся многоопытный политик Тайноуст Ладич:

— Я согласен с принцем. Тщательно взвесив все аргументы, я понял, что иного выхода, кроме как пойти на компромисс, нет.

— К чему вы клоните? — спросил Аромир с подозрением. От этих дипломатов всегда жди подвоха.

— Во имя интересов страны и во имя мира наследный принц должен жениться на вдовствующей королеве.

— Что?! Вы сошли с ума! Это же кощунство! Жениться на жене моего отца?!

— Не торопитесь с выводами, Ваше Высочество. Подумайте, ведь она молода и красива, не говоря уже о том, что это нужно в государственных интересах, — продолжал настаивать Ладич.

— Ни за что! Для моего народа я готов пожертвовать всем, но жениться на своей мачехе — никогда!

— Вы совершенно правы, Ваше Высочество. Наш министр непревзойдённый дипломат, но уж лучше война, чем это!

— Я рад, господин канцлер, что вы меня поняли, но для меня неприемлемы оба варианта.

— Тогда я осмелюсь предложить вам свой. Нужно создать регентский совет, куда бы вошли наследный принц, вдовствующая королева и я как канцлер. Такой компромисс устроит всех и предотвратит войну, а с другой стороны, мы всегда будем иметь большинство.

— Как Главный Судья протестую! — вмешался Свитов. — Регентский совет создаётся только при несовершеннолетнем наследнике.

— Хорошо, можно назвать этот орган Государственным советом, — тут же отреагировал канцлер.

В зале вновь поднялся шум. Все оживлённо обсуждали предложение Нилито, но открыто возражать всесильному канцлеру никто не решался. Лишь в дальнем конце зала вскочил молодой боярин Младомир Ярилов и упрямо ждал, когда ему дадут слово. Коллеги сердито зашикали на выскочку. Уж слишком выделялся он среди прочих бояр, и не только возрастом.

Обычно Дума заседала отдельно, обсуждая все вопросы в своём кругу, после чего её мнение докладывал королю старший боярин Зурила. Остальные же предпочитали солидно и многозначительно молчать. Ярилов же всегда имел своё мнение и не стеснялся его высказывать.

Даже внешне он сильно отличался от дородных думских заседателей, носивших пышные бороды до пояса и никогда не снимавших высоких шапок. Младомир был стройным, спортивным, легкомысленно кудрявым, что сразу бросалось в глаза, поскольку шапки в помещении он не носил. Борода у него имелась, но совершенно неподобающая и несолидная, по мнению коллег. Его бородка была короткой и остроконечной и называлась эспаньолка. Такие считаются стильными и модными в Иберии, где учился в университете Ярилов. Именно там, по мнению бояр (и не только их), он нахватался вредных реформаторских идей, совершенно чуждых древней и великой Славии.

Нилито, наученный горьким опытом, в упор не замечал Младомира. Лишь когда сам принц обратил внимание на молодого боярина, он вынужден был предоставить тому слово.

— Предложение канцлера не выдерживает никакой критики. Во-первых, Государственный совет — это слишком смахивает на Вестию. Лично я против такого органа!

В зале одобрительно загудели. Вестию здесь явно не любили, и сравнение с ней было, безусловно, не в пользу предложения Нилито.