Харитон Мамбурин - Ленивое мужество

Ну, как минимум этот ад начнется с неплохой прелюдии.

— СУП ГОТОВ! — громогласно прокричали от помостков, размахивая поварешками.

— Наливайте! — встав, верховная широким жестом дала сигнал, а затем, наморщив лоб, вспомнив, спохватилась, — Тем, кому младше 16-ти — супу не наливать!

Где бы я еще увидел зрелище, демонстрирующее угнетенно бурчащих малолеток, расползающихся по всей деревне? Ни одна из уходящих с площади девчонок меньше двух бутылок с собой не тащила.

Настало время супа. Верховная встала, немного покачиваясь, но с непропитым опытом принялась ездить по мозгам и ушам населения. Она громким, четким и уверенным голосом прошлась по успехам деревни, мягко упомянула несколько залётов (типа как у разведчиц, прошляпивших меня), грозно пообещала, что вскоре все станет еще лучше, ширше и толще, а затем, улыбаясь как торговец подержанными автомобилями, благословила все женское общество на еду насущную.

Сам ведьминский суп был на вид и запах настолько вкусным, что если бы я мог, то порадовался своей полной безвольности. Похож он был на фиолетовый борщ, щедро сдобренный зеленью и мясом так, что воткнутая ложка бы точно осталась стоять, будь у народа тарелки чуть поглубже. На вкус он, видимо, тоже был чертовски хорош, если судить по характерным стонам и причмокиваниям, разнесшимся вокруг дуба. Ведьмы, аккуратно пробующие, быстро превращались в ведьм, со смаком поглощающих.

Кушали дружно, с удовольствием, активно работая ложками и посапывая. Я сидел неподвижно и расслабленно, чуть сгорбившись и время от времени моргая. Внутри же… меланхолично планировал будущую жизнь. Если ничего не сработает, то у меня все равно будет счастливая спокойная жизнь, сытая и комфортная. Ну а старушки… во-первых, их тут не так уж и много. Во-вторых — будут разнообразием, пусть и не очень приятным. Если кушать только пирожные, то можно не только потерять к ним вкус, но и заработать диабет. Человеку нужно в меру страдать, чтобы в меру наслаждаться…

Мои философские мысли были прерваны надвигающейся тишиной. Звуки стучащих о дно тарелок ложек и невнятных переговоров постепенно стихали, пока не стало совсем тихо. Лишь шуршание листьев Дуба, да шелест прикрепленных к нему гирлянд. А затем кто-то икнул. Раз, два, три, потом десять…

— Маччи…, - на плечо обрушилась тяжесть женской груди и тела, а две руки крепко меня обняли. Два прекрасных зеленых глаза, полных чистой обиды, грусти и тоски, уставили на меня с очень близкого расстояния. Кокоро вздохнула со всхлипом, пустила слезу, а затем слегка гнусавым голосом возопила мне в лицо, — Ну почему меня не любят?!!!

Можно было сказать, что вокруг воцарился дурдом, но я парень бывалый, всякое видел, поэтому мог с уверенностью сказать — сумасшедшим домом даже и не пахло. Я там бывал. У нарколога справку получал на права. Вечеринка исекайных ведьм, составлявшая ранее лишь легкие возлияния и пожирание супа, переросла в то, что можно назвать нормальным корпоративом большой компании феминисток в сельской местности.

Кто-то заливисто смеялся у меня за спиной смехом счастливого и всем довольного ребенка. Сидящая напротив меня бабка сосредоточенно лизала свою руку, а затем гладила ей себя по голове с блаженной улыбкой. Слева пели что-то, с большой натяжкой претендующее на немецкий гимн, не попадая в ноту, но с тянущей пронзительной тоской. Две ведьмочки помоложе, лет по тридцать, попавшиеся мне на глаза, устроили кувырки наперегонки, сверкая ляжками из-под мантий и азартно похрюкивая на переворотах. Про висящую у меня на шее верховную, заливающую слезами рубашку, можно было просто промолчать.

Ах, да. Посреди всего творящегося вокруг безумия сидел безучастный я, не способный без команды даже почесаться. Та, что могла команду дать, размазывала сопли об мою грудь и плечо, невнятно жалуясь на недостаток любви от окружающих.

— Я для них… всё! — с надрывом гундосила Кокоро, делая своим бюстом моей руке горячо, — А они… ничего не хотят! Только мужчин! И… и… по любви! Дуры! А здесь никто из мужчин жить не хоооочет! Бояяяятся! Эти ду… дуры друг у друга пере… манивают, а потом мужиков проклинаааааают!

Мне внезапно пришла в голову мысль, что Датарис бы местный коллектив был по душе. А что, тоже ждули — сидят, держатся за магическое место, задницами перед гостями крутят, а потом этих же гостей и проклинают, когда те на чужую задницу поведутся. Вполне лог… нет, не логично. Характерно. Для местного населения. Как у них тут еще лесбийская любовь не процветает…

Утробный стон с охами и ахами из-за спины намекнул мне, что местами всё цветет и пахнет. Впрочем, если бы не рухнувшая на праздничный стол перед моим носом гарпия, которая начала тужиться с выпученными глазами, то я бы даже решил, что это будут хорошие воспоминания. К счастью, гарпия родила яйцо, а не то, чего я мог бы бояться, а затем заснула, скукожившись вокруг него. Упавшие от такого действия мне на колени тарелки заставили госпожу Ямиуме частично вынырнуть из собственных горестей.

— А чего ты молчишь? — капризно поинтересовалась она, — …и грязный. И я грязная! Нам нужно почиститься!

Разумеется, я продолжал молчать, так как приказа не было.

— Коки-чан, он же заколдованный, — паскудно хихикнуло слева, — Заколдованный-заболдованный! Заболдованный-загатованный! Гатованный! Ко всему!

Та часть меня, что оставалась холодным безэмоциональным рассудком, решила, что на этом месте мне уже стоило бы немного повизжать, как девчонка. Все вокруг сходили с ума по-своему и вот вообще не было никакой гарантии, что весь этот атом будет мирным. Это же ведьмы, пусть и исекайные.

— Я хочу поговорить! Мне нужно! — верховная по-детски надула губы, пренебрежительно косясь на страдающих фигней товарок, — Не с вами! Надоели! С ним!

И тут я ощутил, как меня отпускает. Тело закололо тысячами иголочек, жар ударил в голову, рот тут же жадно хватанул воздуха. Я свободен!

…и тут же свалился с лавки назад, неловко дернувшись, а заодно и офигевая от охвативших меня эмоций и мыслей. Всё, накопленное за недолгое время плена, сейчас бурлило гормонами и стучалось в голову.

— Ядрены пассатижи… — пробурчал я, возясь на земле подобно раздавленному таракану.

— Ох и намучаемся мы потом заново тебя очаровывать, — счастливо вздохнула умащивающаяся на моей груди верховная, — Но, ничего. Сегодня можно. Мне — можно! Я тут главная!

— Ты тут главная, — согласился я, вызывая у впавшей в странное состояние ведьмы счастливую детскую улыбку.

— А мне с вами можно?! — с этим скрипучим старческим вопросом на моё лицо пала тьма… мантии.

Как только я понял, что скрывается надо мной в этой самой бездне, то позорно взвизгнул, приступая к хаотическим действиям. В результате, через пару секунд мы уже стояли с Кокоро в вертикальном положении, я аккуратно удерживал верховную за плечо, одновременно с этим старательно отворачиваясь от по щенячьи обиженного взгляда длинной старушки, сидевшей со мной с другого бока. Та горестно вздохнула, сграбастала со стола кувшин с вином, начав им громко булькать. Пришлось предпринимать срочное тактическое отступление в надежде исчезнуть до того, как глаза престарелой нимфы вновь увидят свет этого чудесного мира.