Ирина Дынина - Босиком по битым стеклам 2. Арлиэлла. Опасные тропы Ангоры

– Именем герцога, говоришь? – вскипела девица, взъярившись – Именем герцога? Совсем зарвались, смотрю! Я вам сейчас всем покажу – герцога!

В её руке вновь запылало страшное пламя, а сержант, признав цвета господина, перепугался не на шутку и сразу же утратил весь свой воинственный пыл.

– Ой, не губите, госпожа магичка! Не признал! Прощеньица просим, ваша милость!

Девушка прищурилась, не сердито, но недоверчиво – сержант выглядел неважно. Небрит, вонюч, помят и ранен. Зато, при оружии.

– Непорядок, служивый – девка убрала колдовской огонь, сжав его до размера искры – Что за бардак вы здесь развели? – она зло сверкнула глазами – Почему ваши люди нападают на женщин и бесчестят их?

Сержант замялся, злобно поглядывая на шумевших поодаль мужиков. Позади него топтались подчиненные, но вояка никак не мог решить один многоважный для себя вопрос – кто такая эта девица в странных одеждах и почему она защищает презренных сийнезиек? Какое ей вообще до них дело?

Незнакомая магичка выглядела достойно – хорошая, добротная одежда, да и конь под ней танцевал непростой. Добрый конь. Не за серебро купленный, да и не в ближайшем городке на торжище, а не иначе, как в столице.

Но, девка на коне? Зрелище невиданное, неприличное и от того, непонятное.

– Недоглядел, добрая госпожа – принимая проступок крестьян на себя, повинился сержант, но оружие из рук выпускать не спешил, что и было отмечено Еленой. Отмечено и одобрено – правильный служака и не из робкого десятка – Вот, натерпелись мужички всякого разного от лихих людей. Потому и злобствуют. А вы, Госпожа, кто будете- то? Проездом или, как? – и людям своим знак подал, чтобы, значится, те не зевали и не расслаблялись на службе. Магичка – не магичка, а документ предоставить должна. Потому как, порядок таков к исполнению положен, а он, Куцик, при должности и на службе.

Вот.

– Кто буду, говоришь? – хмыкнула бесстрашная девица – А и впрямь – кто ж я такая буду? Самой интересно, веришь? – благожелательно подмигнула магичка насторожившемуся сержанту – Вон, видишь, служивый, свита моя поторапливается, коней стегает, почем зря – они пусть и объясняются, коли ты интерес к тому имеешь. – а сама с коня соскочила ловко, да решительным шагом подошла к помятым пленницам, над которыми, все так же, нависала, пылающая злобой толпа.

Исполнительный сержант послушно вдаль посмотрел – мама дорогая! Там всадники россыпью неслись, да карета господская черным лаком сверкая, тарахтела по неровной дороге, подпрыгивая на ухабах. Не простая девка к ним в сельцо заскочила! Ох и засвербело же у сержанта в одном месте, аж загорелось, предчувствуя! Он так злобно глянул на любителей сладенького, что те, выдохнув в испуге, отшатнулись.

– Развлекаешься, ученица? – белёсое пятно, образовавшись на глазах у перепуганных селян прямо из ничего, преобразилось в полупрозрачную фигуру мужчины, обряженного в мантию мага – Народ будоражишь? Я велел тебе практиковаться, бестолочь.

– Я и практикуюсь – беззлобно огрызнулась Елена, опускаясь на колени перед перепуганной рыжеволосой девочкой, заплаканной и жалкой в своем испуге – Вон, коника объезжаю, молнии в цель метать учусь – и не обращая никакого внимания на бурчащего призрака, протянула девочке руку – Не бойся и сопли утри. Никто тебя не тронет.

Деревенские заледенели, опасаясь не то что дыхнуть, а пукнуть невзначай. Недобрым, ох, недобрым ветром занесло к ним в сельцо эту магичку в широких шароварах! С ней еще и призрак! Злобный и страшный – жуть! Ишь, как застыл над головами, погань летучая – так и смотрит пронзительно, сущность не благая. Жертву, значится, выискивает! Сейчас вот выберет, да как вопьётся!

– Ой, бабоньки! – заголосил кто-то в толпе истерично – Чего ж это делаетси-и-и! А как наших мужиков побьют? Куда нам, горемычным, с детьми малыми податьси-и-и…

И крестьяне завыли от страха и безысходности, трясясь на ветру, да под ярким солнцем – ох и чуяли их пятые точки обжигающий свист хозяйской плети, да боль нестерпимую от ударов… Не в добрый час потянуло их на сладенькое, ох, в недобрый!

Правду рёк дородный жрец из храма Амы Златоликой – мол, миряне, вредно сладкое для простого народа! Порочные мысли внушает сласть чужеродная, греховные, а, от того – незаконные! Покайтесь, мол, неразумные, да и не тянитесь за запретным, ибо худо будет вам!

Так и сбылося все, как жрец и вещал! Худо им теперича, худо, да и не до сладостей!

Девочка, всхлипывая, смотрела на Елену исподлобья и глаза у неё были недоверчивые. Руку незнакомой магичке она протягивать не спешила.

Неподалеку кто-то застонал. Елена отвела взгляд от бледного лица ребенка – с земли, охая, поднималась симпатичная женщина, пытаясь спрятать большую грудь под рваными тряпками, в которые превратилось её дорожное платье.

Елена гневно сдвинула брови – знакомая ситуация! И ведь, совсем недавно ей довелось побывать в подобном положении!

Девушка оглянулась, выискивая взглядом дотошного сержанта – служака отыскался прямо у нее за спиной и судя по поникшему виду, уже успел осознать всю трагичность своего шаткого положения.

– Виноват, госпожа! – выпалил он – Недоглядел!

– Твоя вина, солдат. – согласилась Елена, кривя губы – Женщине-помочь, девочку – накормить. Пожалуй, я задержусь в вашей унылой деревушке на некоторое время.

И сержант горько вздохнув, направился к несчастной жертве насилия, размышляя о том, что те самые всадники, приближающие к Козлячкино с каждым мгновением, вряд ли будут столь снисходительны к жителям деревеньки, как молодая госпожа магичка.

Плотно перекусив в доме бывшего старосты сего населенного пункта, Елена неторопливо вышла на крыльцо и сладко потянулась, демонстрируя свои простонародные привычки – хорошо-то как!

Она уже успела позабыть о том, как стонали поротые виллане, как слёзно и горячо благодарила госпожу магессу, спасенная от насилия, нянька, как бегали всполошенные бабы, разыскивая помятой бонне новое платье и как низко кланялся сержант вездесущему господину де Перье, сопровождавшему Елену и её ближников до границы герцогства по приказу господина де Анфора.

Поротые батогами крестьянские задницы пекло и свербило, но старосте пришлось гораздо хуже, чем остальным-прочим. Мало того, что его безжалостно выпороли, так затем, решив, что вина мужика куда больше, чем всех иных жителей деревеньки, определили Корня повесить. В назидание, так сказать.

Елена, сбежав с крыльца, сразу же наткнулась на Огюстена Лупа. Добродушный целитель, вытянув шею, наблюдал за чем-то, наверняка интересным.

– Что за ор? – поморщилась Елена, тоже, как и целитель, пытаясь вытянуть шею и разглядеть то, что происходит за деревьями – Прямо-таки, вселенский плач!