Ирина Дынина - Босиком по битым стеклам 2. Арлиэлла. Опасные тропы Ангоры

Женский крик перешёл чуть ли не в протяжный стон, а затем, в какое-то невразумительное бульканье и Альсельдильмир в конец расстроился – там дама в беде, наверняка, молодая и красивая, а он здесь, загадки разгадывает! Ну, леший, только попадись!

И воинственно подняв руку, вознамерился направить энергию в скопление горбатых елей, коими поросла прогалина, через которую пролегала топкая тропка. Леший, наверняка, спрятался от пришлых чужаков в укромном местечке.

Но руку юного волшебника перехватил принц. Оказалось, Синтариэль, в виду особых обстоятельств, выпал из образа печального рыцаря и вернулся в обычное для себя состояние.

– Не спеши, Альсид – произнес принц тихим голосом – Не стоит зря обижать возможного союзника – и Синтариэль, изящно выгнув кисть, выпустил на волю свою силу, силу сына королевского дома. На единое мгновение близлежащий лес окунуло в золотое сияние, а затем Голубой Мотылек приметил старого, трясущегося от страха, лешего, плотно и надежно связанного, и брошенного в самый раз поперёк тропы.

Самому Мотыльку несчастный лесной хозяин виделся существом, похожим на лесные коряги, гнилые и трухлявые, которые захламляли лес, делая его непроходимым и опасным для обычных путников. Рот лешего кто-то старательно заткнул огромной еловой шишкой.

Никак не мог освободиться старый лешак, самостоятельно – не мог, а пугливое зверье не спешило на помощь лесному хозяину. Тут бы и конец настал мохнатику – к ночи поднимутся из трясины чуды страшные, всеядные и сожрут бедолагу, не взирая на всю его природную силу.

Так бы и случилось, коли б не занесла в эти края нелегкая эльфов.

– Кто это его так? – удивился Голубой Мотылек, не понаслышке знающий о том, какой силой и мощью обладает леший в своих исконных угодьях – Неужто пришлый лешак с недобрым припожаловал?

– Сейчас и узнаем – пожал плечами эльфийский принц и, спрыгнув с коня, неторопливо направился к, обиженно поскуливавшему, лесному хозяину.

Леший таращил глаза, испуганно вращая зрачками, сучил ногами и силился что-то сказать или о чем-то предупредить эльфийского принца.

Предупредить?

И Голубой Мотылек все понял – это ловушка! Некто, знающий о том, что истинные дети леса никогда не оставят в бедственном положении дружелюбное создание, а лешие никогда не были врагами перворожденных, обустроил нехитрую ловушку, подсунув в качестве приманке того самого лешего.

– Мой принц! – завопил юноша и бросился за Синтариэлем – предупредить, уберечь, спасти.

Но, поздно – принц, рукой, затянутой в замшевую перчатку, уже коснулся головы лохматого бедолаги-лешего и тут же страшно заскрипели корявые ели, обступив беспечного Синтариэля, окружив его и заключив в своеобразную, но крепкую, клеть.

– Экие затейники! – хмыкнул принц и вновь поднял руку, но, в этот раз, жест был лишен недавнего изящества и нес угрозу.

Королевский дом Западного леса недаром славился своими кудесниками, виртуозно владеющими всеми оттенками магии жизни. Как известно, эльфы не только умелые врачеватели, но и прирожденные убийцы. Убивать перворождённые не любят, но убивают в том случае, если им не оставляют иного выхода.

Примерно так поступил Синтариэль возле осажденной Луанды, когда пьяные сийнезийские вояки попытались нарушить его покой.

Жест принца оказался малозаметен даже для Голубого Мотылька, его собрата и верноподданного, но еловая клеть, состряпанная чей-то мрачной фантазией, тяжко заскрипев, рассыпалась в труху, заполнив воздух частицами прелой пыли. Так бывает, когда встречаются два заклятия, взаимно уничтожающие друг друга.

– Путь открыт – принц ободряюще улыбнулся спутнику – Пойдем, друг, посмотрим, кто такой отважный, раз осмелился перекрыть тропу и чинить препоны перворожденным в лесу.

Действительно, глупость несусветная, с какой стороны не глянь! Эльф и лес – понятия неразделимые и даже такой, изувеченный и почти убитый болотом, лес, останется предан перворожденным, защитит и поможет детям богини Дану.

Позади перворожденных, припадая сразу на обе ноги, ковылял несчастный, освобожденный от пут, леший. Разумеется, в силах Синтариэля было помочь лесному хозяину и излечить его тяжкие раны, но он, пока что, решил погодить со своим участием – неизвестно что за пакость притаилась в низине, спрятавшись за редкой стеной чахлых елей.

Да и сам леший об излечении не просил – то ли не желал быть обязанным, то ли опасался, что перворожденные, потратив силу на избавление его от ран, не совладают с тем враждебным созданием, присутствие которого начинал ощущать не то что Синтариэль, но и неопытный Голубой Мотылек.

Ели показались принцу уродливыми и смертельно больными – по некогда могучим стволам ползла серая гниль, хвоинки, местами, порыжели, местами – осыпались, а под самими деревьями колыхалась чёрная и вязкая жижа, в которой тонули корявые корни.

Эльфы переглянулись, посмурнели и заторопились – чтобы там ни притаилось в засаде, расплата за содеянное обязательно настигнет виновного. Нельзя безнаказанно губить живой лес и пытаться вредить эльфийскому принцу.

Пройдя сквозь чахлый ельник и здорово изгваздав свои узорчатые сапоги, перворожденные вышли из сумрачной чаши и замерли, положив руки на рукояти мечей.

Виновник горя, настигшего лес, отыскался.

И они ему не завидовали.

… Чрезвычайно ободренная собственной смелостью, воодушевленная удачным побегом и радостная от предстоящей встречи с прекрасным принцем, Лионелла Ланье, присев на пень, принялась болтать ногами и вертеть головой – где же ты, красавчик-принц? Твоя судьба, сидящая на пне, вот-вот начнет скучать!

Принц, как на зло, появляться не спешил и Лионелла слегка надулась – как же так? Зачем обманывать ожидания доверчивого ребенка, влюбленного в рыцарские романы? Нет, так нельзя! Это скучно и Лионелла отказывается играть по нелепым правилам!

Тут еще, в придачу к прочим бедам, налетела мошка – мелкая, черная, ужасно кусачая и давай досаждать капризной девчонке, забиваясь той в нос, уши, в рот и пытаясь влезть в глаза.

Кошмар кошмарный!

Испуганная Лионелла, так и не дождавшись прибытия принца на белом коне, соскочила со своего пня и, не разбирая дороги, бросилась в лес, как можно дальше от гнусной мошкары.

Бежала она быстро, хоть и спотыкалась на каждом шагу, обдирая руки о колючие ветви. На тех же самых колючках оставались клочья ее нарядного платья, но девочке не было никакого дела до собственного внешнего вида. Искусанные части тела, в основном – лицо, шея и руки, ужасно зудели и чесались. Лионелла чесала укусы, раздирая их в кровь, хлюпала носом, рыдала и от отчаянья, пыталась звать маму.

Пока бежала, ухитрилась заблудиться и попасть неизвестно куда – кругом возвышались ели и ёлки, под ногами мерзко хлюпало, дорога петляла, уводя несчастную искательницу принцев все дальше и дальше, в гиблую топь.