Кристина Тарасова - Зов извне

Не меньше часа мы провели под толщами океана, после чего приехали к пункту назначения. Гард растворился в толпе, а Фарлам подхватил мои поклажи и первым прошел на перрон.

Вокзал находился под землей, хотя поняла я это не сразу. Воздух был свежим, сладким, а арка выхода оплеталась зелеными природными побегами. Платформа представляла собой сад с ароматными цветами. Вместо небосвода расстелилась золотая подсвеченная паутина.

– Диварэ прекрасны в это время, – проследив за моим взглядом, подсказал Фарлам.

– Это и есть корни диварэ? – поразилась я, вспоминая корни деревьев, встреченных мною на поверхности у того самого дерева с длинными серебристыми лианами, где умерла Вандиама.

Мужчина улыбнулся своим мыслям и пошел веселее.

– Что смешного я сказала?

– Знаешь, раньше ты скорее перерыла бы всю библиотеку, чем задала вопрос. Ты была зазнайкой. – Он подмигнул. – Да и слегка задавакой, если на то пошло.

– Прости?

Получилось скорее вопросительно, мне нечего было сказать. Вместо ответа снова широкая улыбка.

– Я понимаю, что диварэ всего лишь сохраняют остатки энергии ливарэ, – перевел тему Фарлам, устремляя взор на корни. – Что это всего лишь круговорот. Ливарэ дает энергию диварэ, а те в свою очередь пропитывают ею почву. Дают жизнь новым росткам, но… это завораживает.

Я посмотрела наверх. Золотистые вьюны расползались по своду тоннеля яркими щупальцами. Расплетая ослепляющие узоры на просторах, казалось, всего подземелья.

Не понимая общей сути тогда, я закрыла вопрос кивком, соглашаясь с последним высказыванием. Только позднее я узнала, что ливарэ в целом является разновидностью сложных водорослей. При созревании на стебельках образуется пыльца, защищенная капсулой. В этой капсуле содержатся вещества, толкающие семя ввысь, по аналогии гелия в воздушном шарике. Как только капсула попадает в верхние слои атмосферы, она лопается. От взрыва семена рассыпаются на небосклоне в виде туманности. Она-то, по сути, и является энергией и светом, заменяя, солнечный свет – свет Калюма.

Однако постоянная энергия ливарэ привела бы к разрушению. И Вивикантем изменил свойства некоторых деревьев – диварэ. Их крона покрыта чешуйками. Когда воздействие света становится слишком длительным, эти самые чешуйки закрываются, оберегая лианы от увядания. Лишняя энергия, вместе с некоторыми полезными веществами уходит в почву через корни, тем самым подпитывая новые ростки ливарэ. Как только диварэ стабилизируется, чешуйки вновь раскрываются. Такой вот странный водоворот. Вивикантему, потеряв Калюм, пришлось стать самодостаточным, компенсируя недостающие элементы для выживания.

Не спеша, мы вышли из тоннеля в город. Нашему взору предстали сотни многоэтажек. Высокие строения этажей в тридцать возвышались над землей. Люди сновали, спеша по своим делам. Люверен был таким знакомым, и именно это меня удивило. После всего, что произошло, казалось, что привычным вещам нет больше места.

– Не плохо после нашей глуши, а? – сказал Фарлам и улыбнулся, обозревая окрестности.

Пока к нам присоединился Гард и остальные банваровцы, я рассматривала город. Конечно, были отличия. Главным из них была дорога, которую таковой трудно было назвать. Она скорее напоминала мост, проходящий от одного дома к другому. Извилистая трасса, нависшая метрах в трех над людьми. Сверху ездил транспорт, похожий на машину, но не являющийся таковым. Это были плоские длинные аппараты, передвигающиеся по рельсам. Присмотревшись, я увидела, что по бокам моста также предусмотрены две колеи. Чуть позже оказалось, что по ним ходят мини-вагоны. По их краям располагались скобы, они накидывались на конструкцию, приводя транспорт в движение.

На таком вот вагоне и мы отправились в путь. Скорость местного «трамвая» поражала. Через полчаса мы преодолели не меньше ста километров, по крайней мере, по ощущениям. Так вот спустя полчаса мы приехали к трехэтажному дому, который по факту ничем не отличался от любой гостиницы в нашем мире.

Нас разместили в одном блоке и выделили полчаса на сборы. Расселение было сумбурным. Пока до меня дошла очередь выдачи ключей, время было на исходе, потому я просто закинула вещи и выбежала к остальным.

И мы вновь отправились в путь, правда уже налегке и пешком, да и идти пришлось недалеко. Буквально через два квартала мы остановились у многоэтажного строения.

Черное изогнутое здание, над крышей которого по бокам нависли две дуги. Они синхронно изгибались и спускались вниз, соединенные стальными балками. К первому этажу между ними вставили ассиметричный козырек, а сами балки трансформировали в мраморную лестницу. Отделка нижнего этажа была из зеркал. Их сконструировали хитрым образом, под определенными углами, создавая видимость парящего здания, и только та самая лестница выделялась, призывая ввысь.

Гард остановился, разворачиваясь к нам, жестом призывая к вниманию.

– Это келеас Люверена. Место, где все едины. – Послышалось несколько смешков. – Завтра в три часа восхода я жду вас здесь…

– Во сколько? – переспросила я, но в ответ лишь шикнули.

– Здесь вы все дадите обещание верности главам Кюльвета и начнете новую жизнь. – Голос Гарда стал тверже. – Помните – лишь от вас зависит ваше будущее.

Новоизбранные загудели и с воодушевлением ринулись вперед.

– Куда они? Он же сказал – завтра.

– Завтра клятва, – ответил Фарлам. – Сейчас нас ждет приветствие.

Я кивнула, будто что-то поняла и прошла вслед за остальными. Вместе с нами к келеасу также подтягивались разномастные группы людей. Думаю, другие избранные, потому что одеты они были, как и мы, в хитоны. В городе, насколько я видела, простой народ носил нормальные человеческие одежды.

Холл келеаса был огромным. Официальный интерьер в сером и желтом камне, подсвеченный тысячами светильников и собравший десятки колонн. На мраморном полу был расстелен темно-серый ковер. Строгость же разбавили вставками с рельефной росписью. На другие этажи вела каменная на вид бесконечная лестница. Нас провели по ней в малый зал через длинный коридор с бесчисленным множеством дверей.

Зал был без окон и совсем небольшим. Сразу от входа начинался спуск крутыми ступеньками. По ходу спуска расположились три ряда кресел разных цветов: желтый, синий и красный. В соответствии с цветами хитонов, мы и расселись. В самом низу метрах в трех от кресел шел небольшой подъем наподобие сцены. А вдоль стены натянули серый экран.

Как только мы расположились по местам, свет стал приглушенным, а со стороны экрана, тонувшего в темноте, послышался голос.

– Вивикантем. Наша любимая земля. Наша планета. Дом.

Включился экран, отображающий счастливые лица и десятки мелькающих городов. Города сменили прекрасные пейзажи местных красот.