Катерина Цвик - Корпулентные достоинства, или Знатный переполох

Но откровенно пассивная жизненная позиция Евдокии меня тоже не устраивала. Хотя я и понимала, что вызвана она была какими-то посторонними факторами, сейчас-то все изменилось! И ни о какой апатии речи не шло. Но воплотить в жизнь даже самую малую часть своих планов, пока хоть немного не похудею, просто нереально, особенно в деревне. И я столкнулась с этой проблемой уже в первый день своего пребывания в этом мире.

Самое банальное – элементарно болели ноги и донимала одышка, стоило просто выйти на небольшую прогулку. А здешние слуги так и норовили подставить мне под попец стульчик, чтобы не дай Бог я не натрудила ножки! Не скажу, чтобы сама Евдокия раньше не задумывалась над тем, чтобы похудеть – совсем дурой она не была, скорее, сильно заторможенной. Но тут все происходило как в анекдоте:

– Девушка, у вас есть мечта?

– Есть!

– Какая?

– Хочу похудеть.

– Так похудейте!

– А как потом жить без мечты?

Вот и тут была примерно такая же история, и желание похудеть оставалось мечтой, миражом, который когда-нибудь обязательно обретет реальные очертания. Но это будет когда-нибудь потом, но точно совсем скоро… А пока так жрать хочется, что аж переночевать негде.

Я не утрирую. В этом теле мне постоянно хотелось есть, а вернее, тупо жрать! Девушка к своим семнадцати годам успела так растянуть собственный желудок, что теперь он постоянно требовал заполнения.

И ладно бы хоть кто-нибудь меня поддерживал! Так нет же – буквально все норовили подсунуть мне булочку попышнее или пироженку повкуснее, отпраздновать, так сказать, мое возвращение к нормальной мыслительной деятельности. Хотя, по-моему, до конца в это даже родители не поверили, а потому мои попытки внести хоть какие-нибудь изменения в режим питания или распорядок дня просто не принимали всерьез. Поэтому я решила бороться сама. Но, это оказалось не таким простым делом!

На силу воли я никогда не жаловалась, но здесь нужно было быть просто железобетонной непробиваемой стеной, чтобы отказаться. Особенно, когда твои собственные рецепторы просто вопят, какая же это вкусняшка, няшка и просто обожашка, а желудок предвкушающе урчит в ожидании новой дозы сладкого. Пару раз моя сила воли все же брала верх над соблазнявшими меня кулинарными шедеврами, и я тупо сбегала куда-нибудь подальше. Однако убежать в моем случае получалось недалеко и небыстро, а кудахтавшие вокруг слуги никак не могли взять в толк, отчего их всегда готовая к поглощению новой порции пищи хозяйка отказывается и несется сломя голову прочь?

Они почему-то решили, что кухарка стала хуже готовить. И вот тут я уже не знала, плакать или смеяться. Ведь несчастная женщина после этого заявления начала просто заваливать меня все новыми и новыми блюдами и вкусняшками, отказаться от которых у меня уже просто не хватало моральных сил. Да и жалко было женщину, которая так ради меня старалась. М-да…… Какая-то слабая получилась отмазка…

Но самой главной причиной того, что я никак не могла взять себя в руки, была та самая депрессия, которая чуть спала лишь пару недель назад и отголоски которой настигали меня каждый раз, стоило даже мельком увидеть свое отражение. Пусть даже оно было замечено в ложке или в начищенном до блеска блюде. Вот как, как жить в этом теле?! Да руки же просто сами собой опускаются, даже когда я просто представляю, сколько нужно сбросить килограмм, чтобы ощущать себя хотя бы просто комфортно!

– Госпожа, ваша маменька велела напомнить, что сегодня сразу после завтрака вы всей семьей едете в церковь на утреннюю воскресную службу.

– А? Ну да, помню, конечно. – Немного отдышавшись, ответила я. – И помоги мне ополоснуться, а то я совсем вспотела.

– Ой, да, взопрели вы знатно. Но мыться некогда, времени осталось только на завтрак. – Всплеснула руками служанка.

– Да я не прошу меня мыть, так, сполосни из ковшика, и хватит. – Вытерла я пухлой ладошкой пот со лба.

Умывание прошло быстро и без эксцессов, как и одевание. К немалому моему облегчению, здесь в моде были платья простого широкого кроя, перехваченные под грудью лентой. Меня подобный фасон просто спас! Понимаю, что смотрелась я в нем, как бегемот, но было бы гораздо комичней, если бы у этого бегемота была перевязана ленточкой талия, вернее, то место, где она по всем правилам должна была находиться. Но чего нет, того нет. Да и отсутствие корсетов радовало неимоверно, потому что я даже не берусь представить, как нужно было бы меня в него затянуть, чтобы вышло нечто похожее на женский силуэт.

Вот такая посвежевшая и, как я себя тешила, похорошевшая, я спустилась на завтрак, где меня уже ждали гурьевская каша 1 1 Гурьевская каша – традиционное блюдо русской кухни, манная каша на молоке и сливках с добавление варенья, меда, орехов, сухофруктов, цукатов и пряностей. Разумеется, в другом мире она называлась иначе, но Автор решил не плодить сущности и оставить название, принятое в нашем мире. , несколько видов пирогов, свежеиспеченный хлеб, масло, творог с медом, вазочки с вареньями, простокваша, взвар и, как вЫшенка на торте – сладкий кофе со взбитыми сливками.

– Доброе утро! – поздоровалась я со всеми прежде, чем втиснуть свою уже не раз упомянутую попу на стул.

– Доброе утро, дорогая! Ты сегодня так хорошо выглядишь! Настоящая красавица! – кажется, даже искренне умилилась моя здешняя маменька – госпожа Дарья Сергеевна.

– Да? – не смогла я сдержать удивления. Как, впрочем, и мои братья-близнецы Борис и Василий.

После маменькиных слов их рыжие брови тоже взлетели вверх, а глаза прилипли к моей тушке. Видимо, в поисках тех самых супер-пупер изменений.

– Конечно! – воскликнула она и сурово взглянула на братьев, которые уже собрались что-то ляпнуть. – Только ты немного припозднилась, поэтому на завтрак у тебя не слишком много времени.

От всего изобилия, что было выставлено на столе, лично мне нужно было отказаться. Нет, не совсем, конечно. Чем-то позавтракать обязательно нужно, но не в таком же количестве! Однако стоило мне сесть за стол, как руки сами потянулись и за кашей, и за пирогом, и за хлебушком с маслицем, и за… В общем, остановиться мне удалось лишь, когда я очередной раз словила на себе взгляды братьев. Уж не знаю, чего в них было больше – какой-то опаски или интереса, присущего ветеринарам, потому что в их глазах просто читалось «сколько же это животное сможет съесть?!»

Невольно подавившись, чем сильно перепугала родителей, я отодвинула тарелку, вытерла салфеткой рот, скосила вниз глаза и, насколько позволял второй и третий подбородки, проверила чистоту платья – бывали уже случаи непреднамеренного свинства – и, с трудом отодвинув стул, встала. Да-а, до элегантности и плавности движений в этом теле мне как до луны. А потому, очередной раз пригорюнившись и подавив желание броситься к себе в комнату и залечь тюленем на кровати, чтобы меня никто не видел и не слышал, решительно сказала: