Наталья Разбаева - Уроки бессмертия

Со слезами на глазах девочка бросилась к двери и на самом пороге налетела на фурией ворвавшуюся в вагончик свою собственную мать. Разгневанная женщина, отпихнув с дороги дочь, кинулась к жене скомороха и, грубо отобрав у нее ребенка, рявкнула:

– Не смей прикасаться к моему сыну! Воровка!

– Нет, не отдавайте его! – отчаянно крикнула Сандра. – Не отдавайте, прошу вас!

– А ты вообще молчи, мерзавка! – девочка мгновенно получила щедрую затрещину. – Я так и знала, что ты какой-нибудь номер выкинешь! А ну марш домой, я там с тобой поговорю!

Жена скомороха испуганно прижалась к своему мужу, побоявшись связываться с истеричной алкоголичкой, а тот уверенно выступил вперед, привлекая к себе внимание разбуянившейся женщины, и заговорил:

– Я полагаю, госпожа, в этом вопросе мы могли бы столковаться. Сколько вы хотите за вашего сына? Мы можем купить его.

На секунду в вагончике повисла тишина. В глазах пьяницы появился знакомый алчный блеск. Сандра за ее спиной с испугом и надеждой затаила дыхание. Жена скомороха тоже выглядела немного растерянной, явно не ожидая такого шага от своего супруга.

– Еще пятнадцать золотых монет – и он ваш, – наконец решившись, требовательно произнесла хозяйка.

И скоморох, не задумываясь, дал ей эти деньги. Тогда женщина бестрепетно вернула ребенка и, явно довольная совершившейся сделкой, покинула вагончик. Сандра потопала вслед за ее сердитым окриком. На пороге ее на минуту остановил вопрос жены скомороха:

– Сандра, а как зовут мальчика?

Глаза девочки в последний раз остановились на брате.

– Квентин. А наша фамилия Паулус.

* * *

Повозка скоморохов провела остаток ночи во дворе Паулусов и вместе с рассветом тронулась в путь. Это был конец старой дороги и начало новой, очень и очень долгой.

На глазах у зрителей, количество которых было настолько велико, что если окинуть всю толпу мимолетным взглядом сверху, могло показаться, что оно приравнено к количеству звезд на небе, разворачивалась настоящая драма. Ее сюжет был избит и протерт до дыр даже в те времена: богатая принцесса влюбилась в нищего и сбежала с ним из дворца. Но «добрый» мальчик-паж, поспособствовав побегу, сразу же после этого обо всем доложил королю. Разгневанное Его Величество велело поймать беглецов. Результатом погони стал труп безвинно убиенного юноши и жуткий слезоразлив, который устроила несчастная принцесса в качестве поминального марша по своему возлюбленному. Увидев, какое горе причинил своей госпоже, мальчик-паж мгновенно устыдился своего неблаговидного поступка и убил себя ударом ножа в сердце. Вволю наревевшись над бедным возлюбленным (авось прорастет), принцесса с ужасом понимает, что паж тоже погиб и отыграться за свою утрату ей будет не на ком. На следующее утро в комнате находят ее бездыханное тело, не переварившее тройную порцию яда. Из-за этого папа-король, к этому времени успевший изрядно подразориться на похоронах, лишается ума и в порыве безумия выбрасывается из окошка. И в завершение голос за кулисами победно сообщает, что вскоре эта страна вообще была стерта с лица земли.

«Слишком мрачно!» – скажете вы, но для жителей Англии XIII века, закаленных демонстративными казнями, чуть ли не каждый день устраиваемыми Инквизицией (в те времена это была единственная организация, упорно не желавшая даром есть свой хлеб и наслаждавшаяся своим повышенным трудоголизмом), это было довольно приятное зрелище, так называемый лакомый кусочек на закуску. А также лишнее доказательство (и весьма утешительное) тому, что без бедных богатые не живут.

Именно поэтому в этот мрачный осенний денек, выдавшийся на удивление тихим и безветренным, на одной из многочисленных площадей Эш – столицы английского королевства Кэррис – собралась такая толпа. Неделю назад здесь остановились бродячие артисты, дни и ночи напролет готовые развлекать благодарную публику то комедиями, то трагедиями, то фокусами, то цирковыми номерами и шутками. Мастера попались на все руки.

Драма подходила к своему логическому завершению, и толпа, в который раз просматривавшая один и тот же сюжет, опять рыдала и готова была рукоплескать буквально после каждого слова, оброненного артистами, – настолько профессионально, естественно, безошибочно и красиво они сыграли свои на первый взгляд банальные роли. После каждого нового выступления в представлении можно было найти ранее упущенные прелести, а главное, можно было бесконечно долго любоваться на умелых красавцев-актеров. И небольшой балаганчик скоморохов использовал это обстоятельство напропалую, извлекая для себя немаленькую прибыль.

Наконец драма завершилась первоклассным падением престарелого короля из окошка. Все ранее умершие герои на минуту появились на сцене и принялись раскланиваться перед разразившейся бурными рукоплесканиями публикой. Под ноги им полетели мелкие монетки и головки дешевых полевых цветов. Овация продолжалась минут пять, и со стороны артисты начинали напоминать сломанные раскладушки, то и дело сгибающиеся и разгибающиеся. Но потом на сцену вышли клоуны и акробаты, и любимцы публики все-таки смогли удалиться за кулисы, представлявшие собой две чисто символически повешенные занавески, за которыми трибуна, служившая сценой, сразу же обрывалась. Недалеко от нее расположились вагончики скоморохов. Именно туда небольшой группкой и направились все участвовавшие в пьесе артисты, оживленно переговариваясь между собой и весело гомоня. От общей массы отделились три тонкие юношеские фигурки, которые сразу взяли немного правее, в сторону парка. Думаю, следует остановиться на них поподробнее.

В середине шла красивая девчонка лет семнадцати, обладавшая стройной фигурой и грациозностью движений дикой кошки. Изящные руки, длинные ноги, тонкая талия и кокетливая, слегка покачивающаяся походка заставляли провожать ее жадными взглядами многих мужчин. Девчонка обладала узеньким, но миловидным и улыбчивым личиком, на котором выделялись огромные глаза-хамелеоны, часто менявшие свой цвет с темно-зеленого на светло-карий и наоборот. Копна длинных мягких пушистых волос роскошными волнами спускалась ниже пояса и обладала необыкновенным цветом, таким же переменчивым, как и у глаз. У корней волосы были темными, цвета настоящего красного золота; начиная от плеч и заканчивая поясницей, плавно переходили в соломенно-желтый, а на самых кончиках выгорели до почти белого оттенка. Она была одета в коротенькую рубашку и распахнутую на худенькой груди великоватую ей мальчишескую курточку. Длинная юбка из плотной ткани выглядела немного презентабельнее. Летом на этой легкомысленной особе вряд ли можно было увидеть так много одежды, но холода поздней осени заставили ее проявить всю скромность своего вкуса.