Елена Лисавчук - Тридцать четыре ёжки для Кощея. Книга вторая. В погоне за женихом

– Скажи, здорово вышло? – остановившись просиял Петруха.

– А то, – давясь смехом, откликнулась я. Выкинув из головы всяких Кощеев и желая знать подробности, нетерпеливо спросила: – Как тебе это удалось провернуть? Тебе кто-нибудь помогал?

– Я сам! – горделиво приосанился Петруха.

– Любопытно, – напомнил о себе Драгомир. Ну не зануда ли?! На этом Кощей не остановился: – Значит это Вас нам стоит благодарить за учиненные беспорядки?

– Наве-е-ерно…– протянул растерянно Петруха, повернувшись к Кощею. Чем дольше он смотрел в безжалостно спокойное лицо Драгомира, тем бледнее становился сам.

Захотелось на пару с домовым провалиться сквозь землю или затеряться в Кощеевом княжестве. Знать бы еще, где он нас не отыщет.

– Ты знаешь, что я за сегодняшнее «выступление» могу с тобой сделать? – Драгомир лениво приподнял бровь и ухмыльнулся. Очень нехорошо ухмыльнулся. От такой улыбки меня пробрал озноб.

– Пожурить и отпустить? – без особой надежды рискнула я предположить. Драгомир не спешил с ответом. В напряженном молчании он пристально изучал мое лицо.

– Отправляйся на конюшню к драконам. До вечера ты в распоряжении Вендана. – Петруха скривился, и Драгомир, едко усмехнувшись, сухо добавил: – Запомни, домовой, следующего раза не будет. Одна оплошность – и ты будешь выслан.

Попав под прицел мрачных глаз Драгомира, Петруха сжался, будто из него разом выкачали весь воздух.

– Извиняйте. Вынужден откланяться, – глядя в землю, пробормотал домовой, и во всю прыть помчался к конюшне для драконов.

После его ухода я внутренне приготовилась к нагоняю от Кощея. Моя душа давно ускакала куда-то в пятки и отказывалась возвращаться. Темные полы туники Драгомира зловеще развевались на ветру.

Набравшись решимости, сделав глубокий вдох, я подняла голову и посмотрела ему в глаза. Но, неожиданно для себя, не нашла в них ярости и злости – лишь отголосками прошлого промелькнуло что-то неуловимое, теплое, почти родное… Или показалось?.. Но вот уже глаза Кощея вновь спокойны, и поди пойми по его лицу, что он чувствует, о чем думает.

– Можешь быть свободна, Мирослава, – ровным голосом объявил Драгомир и направился в замок, не заботясь, идет ли за ним Цветана.

Я понятия не имела, почему он пожалел нас с Петрухой, когда мог выставить обоих за дверь. Но мне отчаянно хотелось верить, что к Драгомир начал вспоминать, и поэтому мы с Петрухой смогли избежать высалки.

– Милочка, проследуйте на кухню, – выдернул меня из раздумий злорадный голос свахи. Эта никогда не упустит случая покомандовать.

– С чего вдруг? – поинтересовалась вежливо.

– Кухарка на сегодня взяла отгул, и Вы, Мирослава, ее замените, – тонкие брови свахи изогнутыми полумесяцами взлетели над переносицей.

Она ждала моих возражений. Но меня озаботило совершенно другое.

Полный дом гостей. Интересно, зачем Марусе понадобился отгул? Странно. Она не выглядела безответственной. Так и не придя ни к какому выводу, оставила заботы с прислугой на Борислава.

Сколько я не припоминала – не смогла вспомнить, когда в последний раз стояла у жаровни.

Я посмотрела на удаляющегося Драгомира. В эту минуту он напоминал опасного и грациозного зверя, выжидающего добычу. Твердая, неестественно скользящая походка невольно притягивала взгляд. Вот только эту идиллию нарушила совсем некстати попавшая в поле моего зрения бегущая за ним Цветана. Для меня стало как никогда понятно: если я хочу обыграть Рыжую с ее дядей, мне сначала нужно заручиться доверием Драгомира, а только после этого решать вопрос с воспоминаниями.

– Я могу идти? – быстро спросила я у Вороны, готовая состряпать лучший ужин в своей жизни. Ну… или первый и единственный.

Как говорит бабушка Акулина: «Зелье сварить можешь, а значит и похлебка по силам. Главное, пряности с ядами не перепутать, а то, не ровен час, кто-нибудь на тот свет отправится».

Ворона подозрительно присмотрелась ко мне и, чтобы развеять ее сомнения, я ободряюще заявила:

– Готовка – мой конек.

Она насторожилась, но все же с сомнением в голосе проговорила:

– Ступай.

И как только поверила?..

Сказав хранителю вернутся в хрустальный сад, ликуя в душе, я вприпрыжку помчалась на кухню. До вечера нужно было столько всего приготовить, а я пока даже не знала, с чего начать. Но что мешает мне призвать на помощь магию?.. Я, довольная собой, выскочила на дорогу.

– Мирослава, а ты точно умеешь готовить? – застал меня у замка голос Зиги.

Я остановилась перед парадным входом, и обернулась. Рука об руку Зиги с Савиной шли в мою сторону.

– Мира будет готовить? – почему-то сильно удивилась появившаяся в открытых дверях Аляна. Позади нее высился Даниил и, как мне показалось, он подозрительно насторожился.

– На мне сегодня ужин, – сосредоточенно подтвердила я, и ноги сами понесли меня по лестнице наверх, поближе к кухне.

Прошмыгнув мимо замешкавшихся Аляны с Даниилом, я направилась в столовую, где имелся вход на кухню.

– Оставим прогулку на потом, – донесся до меня из холла голос Аляны.

– Если Даниил не сляжет после стряпни Мирославы, – подбодрил Кощея Зигуриус.

Где-то за моей спиной звонко застучали по полу каблучки подруг.

– Зиги, поддержка у нас ни к черту. Тебе следует над этим поработать. Ты совсем в меня не веришь? – попеняла ему я.

Друг мгновенно собрался и серьезным тоном ободряюще заявил:

– Конечно, я в тебе не сомневаюсь. – И он бы меня убедил, не услышь я брошенное небрежно: – Но я сомневаюсь в своем желудке. Наверное, мне лучше воздержаться от ужина.

– Тебе же хуже, – нисколько не обиделась я. Главное, что я в себя верила и подруги…

Савина с Аляной догнали меня возле мраморной колонны, за которой сразу начинался коридор, ведущий прямиком в столовую. Мы остановились. Хм… выглядели они слишком испуганно для веры в меня.

– Вы ведь попробуете мою стряпню?

– Божечки упаси, – вырвалось у Аляны прежде, чем она успела зажать ладонью рот.

Я нахмурилась и с такой обидой посмотрела на подругу, что она почти сразу сдалась.

– Что бы ты там не наготовила, я обязательно попробую, – густо покраснев, запинаясь, проговорила она.

С независимым видом Савина положила ладонь на стену и принялась разглядывать изумрудные вензеля на ней. Переплетаясь и вспыхивая серебром, причудливый узор убегал к потолку. На вензелях застыла россыпь мелких черных жемчужин.

– Мира, ты – самая лучшая подруга, о какой я только могла мечтать! – торопливо повернувшись ко мне, в замешательстве проговорила Савина. Прозвучало это довольно виновато, и я не выдержала.

– Уговорили! Оставайтесь без ужина, – разрешила я, частично признавая их правоту. – Кто-нибудь знает рецепты, куда не нужно добавлять яд? Что-нибудь съестное.