Анастасия Мельникова - Фиолетовые миры. Мистика

– Что это вы тут делаете?

Бабушка попятилась к стене.

– Что за чертовщина?

– Да вот, копали, накопали, – дед потер жилистыми ладонями свои бока. Мне вдруг стало его ужасно жалко.

– Е-мае, – только и произнес отец, подходя ближе. Я и мама стояли поодаль.

Услышав дыхание «плоти», отец решительно двинулся к кладовке, отпер ее и стал там копаться. Все молчали. Бабушка положила полотенце на край стола и распрямила его, поджала губы.

– Черт! – отец негодовал, – Где ружье?

Дед опешил:

– Олеша, зачем же ружье? Ну дышот дышот, что ж плохого?

Отец взялся за голову. Мне тогда показалось, что это страшный сон отца, который он однажды уже переживал, и снова оказывается в его плену; просто я так почувствовал. В дальнейшем папа не рассказал мне о своих предыдущих встречах с потусторонним и настаивал, что ничего любопытного в этом вопросе для меня быть не должно.

Мама села на колени у стола, начала рыться в ящиках. Через полчаса они нашли ружье. Папа замотал дышащий шар в простыню и понес на улицу. Всей семьей мы вышли следом.

– Что ж вы все пошли за мной?

– Чтобы пристыдить тебя, Олеже, – дед скрестил руки на груди: они никак не складывались от нервов, тряслись, но и доводы дедушке на ум не приходили, зачем же этот шар стоит оставить в живых.

Как только шар соприкоснулся с мокрой грязной землей, простыня пропиталась, шар начал рокотать сильнее.

Папа снял ружье с предохранителя и велел всем отойти. Но любопытство взяло вверх. Он медлил. Поверхность шара пошла буграми. Он смахнул наваждение: могло быть уже поздно. И выстрелил.

Пуля попала в самый центр шара, разорвав его плоть. Крови не было. Оттуда начал выходить воздух, послышались кашляющие звуки, постанывания.

Бабушка дернулась в сторону шара.

– Не подходить! – скомандовал отец, стоял в боевой стойке. И снова выстрелил.

Через десять минут звуки сошли на нет, и шар повалился на бок, словно сдувлаяся тухлая слива.

Дед с сожалением сказал сыну:

– Надо похоронить его.

– Знаю я вас. Нет. Его нужно сжечь.

Отец быстро принес железный таз, бензин и зажигалку. Огонь занялся быстро, снова вызвав в шару стоны и всхлипы. Полдня отец поддерживал огонь, и уж только после этого можно было говорить о спокойствии.

После дневного деревенского сна мы все уселись на кухне. Отец отпил травяной чай и сказал как бы невзначай:

– Надеюсь, вы больше никого не накопали?

Мать обнимала его со спины. Бабушка жарила пирожки.

– Нет, нет, – покачал головой дед, глядя в пространство пустым взглядом. Он стал усаживаться в кресло, и я ему помог.

Ближе к вечеру родители пошли гулять по деревне Оська (так называлась наша родная деревня). Я остался с дедом. В восемь часов он, обычно тихий и спокойный, оживился.

– Коль, пошли со мной, – предложил он. Бабушка же сказала, как будто для успокоения своей совести:

– Не ходите, уже поздно.

Она все хлопотала на кухне.

Мы все-таки пошли, а бабушка даже не обернулась от плиты. Дед словно помолодел: шел бодро, подсвечивая дорогу фонарем. Я не боялся, ведь со мной был мой дед.

Вскоре из тьмы нарисовался старый сарай и я разглядел замок на широких воротах. Дед отпер ворота. Доски скрипнули. За дверью послышалось множество голосов.

Я помню, что днем тут находился сарай Варенькиных, самый большой в деревне. Но не настолько большой, как я его видел теперь.

В тусклом свете я увидел человек пятьдесят, судя по всему, пришедших на тайный сбор.

Мы с дедом сели на скамью у входа, как опоздавшие. Слово держал старый дедов приятель, Никола. Он страстно рассказывал:

– И я зашел на чердак, а оттуда полилась такая густая жидкость, сеткой обхватила меня, – он обхватил себя руками, – и держала долго. Потом чувствовал я, что она меня гладит, и не сделал ей больно. Она всосалась обратно в доски моего чердака.

– Замечательно, – раздался голос напротив от Николы. Это была фигура, закутанная в тряпки. Военные башмаки, сумка через плечо, – Кто еще хочет поделиться?

Мой дед молчал. Поднялась женщина, а потом все же решила сесть обратно. Заговорила.

– Я долго молчала, но теперь поделюсь с вами. Моя яблоня… Вы все ее знаете. Я угощала вас белыми яблоками с него. В общем, всю зиму я не пускала вас во двор, потому что оно осталось зеленым. В прошлом месяце я срезала плоды, и они были со вкусом мяса.

Фигура в тряпках одобрительно кивнула. Все жители пребывали в священной ритуальной тишине, чтобы не спугнуть откровения своих соседей.

Руку вытянул Петр. Я знал его детей. Он заговорил:

– Я тоже чувствовал вкус мяса в ягодах! Это был один кустик вдали моего сада. Как странно, я не придал этому значения!

Снова тишина.

Тетя из семьи военных подняла руку.

– За мной уже два месяца гуляет серый туман. Он не делает мне плохо. Я чувствую расслабление, когда вхожу в него, приятный аромат. Иногда внутри него есть разряды, и насекомые дохнут, касаясь его. Муж чуть не поранился ножом, когда пересек его.

– Черт, – выругался мужчина в стороне от меня.

Я резко повернулся. Это был голос отца, он стоял в распахнутых дверях сарая.

– Что это вы тут делаете?

Видимо, он отследил, куда мы пошли с дедом.

Женщина умолкла на словах: «Туман однажды поранил мою собаку».

– Что за чертовщина?

Фигура в тряпках встала и скинула с себя балахон. Зрители ахнули. Под тряпками очертился тщедушный человекоподобный образ. Первое что бросилось в глаза: пальцы, на которых явно больше фаланг, чем нужно и ребра, которых явно было меньше, чем следует. Лица я не увидел: его черты словно размыло по пространству.

– Что за вечер анонимных мистификаторов? – взорвался отец в тишине.

Фигура вышла из оцепенения и решительно двинулась к отцу, но он успел выхватить ружье и сделал серию выстрелов в демона. Пули прошли навылет, не причинив вреда. Демон вцепился в плечи отцу; повалил наземь. Вместе, они покатились кубарем в центр сарая. Дядя Гриша с соседнего массива догадался принести воду, огонь и веревки.

Не прошло и десяти минут, как черта связали, облили святой водой, отчего он начал крутиться и орать. Затем его подожгли, но уже на воздухе, все в том же тазике, который отец использовал в прошлый раз и предусмотрительно захватил с собой на встречу.

Когда вопли прекратились, а огонь, пожравший тело, пошел на убыль,, отец встал у ворот саркя. Семья Варенькиных, хозяева, сидели на местах, молчаливые, уставшие. Остальные окружили сарай снаружи.

– Все, – папа сплюнул на обнаженную весеннюю землю, которую необдуманно выкосили от травы прошлым летом, – собрание окончено, можете расходиться по домам. И да, я заказал поставку оружия в Оську. В следующее воскресенье в порядке очереди приходим ко мне, забираем. Я прочищу ваши мозги. Следующее собрание в среду, поговорим о вашем поведении. Мы очистим эту деревню, хотите вы или нет.