Иван Лагунин - Любовь виршеплета

М-м-м! Обалденно! А что если бы эту хрень сготовил настоящий эльф? О Ушедшие, я бы точно получил оргазм желудка!

Едва только я прикончил «Отвагу бесконечного ветра» и расположился в блаженной неге у окна, как Сервиндейл, также расправившийся с обедом, поднялся и пересел за стол напротив меня.

– Итак, – мрачно изрек он.

– ?

Некоторое время маг просто сверлил меня взглядом, а я пытался понять, нужно опять за что-то каяться или это он так… для профилактики.

– Мессир Сервиндейл, ну хватит уже… Просто скажите, что не так! – взмолился я, уже не зная куда подеваться из-под проклятого взгляда зеленых глаз.

– Виршеплет. Завтра и в течении нескольких дней, нам с Шейлдаром нужно будет отлучаться для посещения Братства Третьей Энергии.

– И?..

– И это значит, что ты останешься предоставленным самому себе. А мне это не нравится. Я, знаешь ли, тебе не доверяю…

Брр… Мне почему-то стало зябко под его взглядом.

– Мессир, если вы думаете, что я побегу искать последков…

– Бархак! Ты ослоумный дашак, какие, к бесам, последки? – вспылил маг. – Я боюсь, что ты опять найдешь приключения на свою задницу! К большому сожалению, я не могу таскать тебя постоянно с собой. И поэтому слушай меня внимательно. Ты шагу не сделаешь из этой гостиницы. Я наложу заклятья слежения и охранения. Здесь ты в полной безопасности.

– Мессир Сервиндейл! Нет! Это же Три Озера, вы что хотите запереть меня в четырех стенах!?

– Именно так, виршеплет. Шаг на улицу – и на Бастион ты полетишь в клетке. Обещаю тебе это. Ты меня понял?

Седой маг дождался моего кивка и удалился в свои покои.

О Ушедшие! С этим своим взглядом голодного таракана – он был очень убедителен!

Я обернулся к дракону. Тот флегматично уничтожал, уже бесы знают какой по счету, шницель.

– Он это сделает?

Шейлдар встрепенулся, словно мой вопрос отвлек его от вселенских дум, рассеяно буркнул «Конечно» и продолжил хрумкать…

Ну вот и приплыли…

Твою же мать!

Следующие три дня я неуклонно стервенел в долбаных бело-золотистых стенах. Утром Сервиндейл с Шейлдаром утопывали по делам, а я начинал мерить шагами комнату, затем коридор, затем общую залу, жрал в три горла ценцерентийское, чиркал листы, силясь выдавить из себя хотя бы несколько строк, и с тоской глазел на город за пределами гостиницы.

С творчеством вообще получилось печально. После многочисленных укоров совести я твердо решил начать плести посвященную моим приключениям поэму. Разведка последков, орки, кровавые битвы и я – верхом на драконе! Да-да, я решил немножко подлатать реальность, включив туда Шейлдара. Ибо, как говорил легендарный хандагадарский поэт Блар Рулевой Клык: «Поэма с драконом и поэма без дракона – это две большие разницы!» По задумке мы должны появиться в решающий момент битвы графской стражи с отрядом орков под командованием гнусного Жреца последков, и, перебив врагов, спасти остатки отряда Ксадара!

Расположившись на веранде, за пару часов я набросал схему глав, покумекав над стилем, выбрал тоническое стихосложение, глотнул вина и… И ни-че-го! О Ушедшие, меня посетил какой-то творческий запор! Я то, облокотившись на перила, угрюмо созерцал прогуливающиеся парочки, то, зажевав перо, мучительно подбирал рифму к слову «пурпуэн», то, наплевав на тонику, пытался выстроить костяк произведения хотя бы белым стихом… Раз за разом я предпринимал героические попытки сплести хотя бы пару четверостиший, но все они заканчивались позорным фиаско! И почему?

А все потому, что, ну как можно чего-то плести, когда в каком-то, от силы, десятке километров находятся пляжи с белым песочком и красотки в коротеньких, твою мать, юбочках?! И пусть ни одна такая особа еще не попалась мне на глаза, но где-то же они должны быть?

Нет, ну какая же это несправедливость!

Я поглядел на рожденные в муках строчки:

Как быстролетная стрела,

Дракон мой мчится над землею,

Броня, клыки и два крыла,

Врагов сомнут…

М-м-м… Последняя рифма никак не хотела даваться. Я перечитал четверостишье раз, другой…

«Броня, клыки и два крыла, врагов сомнут… врагов сомнут…»

О Ушедшие, какая хрень!

В ярости я скомкал бумажку и швырнул ее вниз.

На меня медленно, но верно могучим валом накатывала ее величество Депрессия. С которой с незапамятных времен все величайшие виршеплеты знали лишь одно средство борьбы. Кое я и потреблял во все возрастающих количествах.

Свечерело, городок погрузился в радостную суету предвыходного дня, присущую именно таким вот небольшим местечкам. На прогулки выбираются степенные бюргеры в выходных костюмах, чтобы, придерживая за локоток жену, совершить вечерний променад и выпить по коктейльчику с соседями. Молодежь сбивается в веселые ватажки, дабы расслабиться от тягот наполненной тумаками и начальственными криками рабочей недели. Тут же и матросы с кораблей, и принарядившийся торговый люд, и молодые барышни в кисейных платьицах, стреляющие глазками в поисках достойных их персон кавалеров…

И только один несчастный полуэльф сидит взаперти и надирается треклятым ценцерентийским! Р-р-р!

Я мрачно плеснул себе вышеназванный напиток в стакан и вновь глотнул приторную жидкость.

О великаньи срани! Клянусь яйцами моего папаши, дайте мне сюда этого трахнутого дашаком седого мессира, и я свинчу ему голову голыми руками!.. Ну или хотя бы плюну в стакан.

Эх, Аска, Аска… Жизнь твоя – болото…

Я с грустью посмотрел на так некстати дефилирующую внизу группку юнцов и девиц. Парочка тощих парней в накрахмаленных хлопковых рубашках, размахивая руками, что-то напористо впаривала трем молодухам. В свете масляных фонарей это было так привычно уютно и щемяще-тоскливо. Аска, Аска, где твоя молодость, где твои прогулки под луной?

О Ушедшие, еще один такой день, и я точно помру от скуки!

– Лю-силь-да-а-а! – гаркнул я, напугав прохожих.

Не прошло и минуты, как передо мной возникла новая бутылка ценцерентийского. Служанка задержалась, чтобы зажечь масляный фонарь, а затем незаметно удалилась.

Только я набулькал себе стаканчик, как на веранде появились знакомые лица.

– Кончай пить, виршеплет. В твоем вине, крови уже не отыскать, ха-ха…

Этой шутке тыщу лет в обед, бычий хрен тебе в грызло! Я уже знал, что настроение долбаного мага могло колебаться от весело-стервозного до мрачно-стервозного. И в любом виде он был невыносим.

Я мрачно взглянул на ступивших на веранду мага и дракона.

– Аска, ну что ты, прям как на эшафоте… – дракон облокотился на перила и с шумом вдохнул прохладный вечерний воздух. – Чудесная погодка. Достала эта жара…

– Не мешайте запивать мне мое горе.

– Горе, это умирающий друг на руках, а у тебя просто воспаление чресел.