Джулия Эйлер - Остин

– Одри. – Произнес голос за моей спиной.

– Что?

– Меня зовут Одри. – Сказала девушка, добавив в голос обиженных ноток. – А тебя как зовут?

– Демьян.

– Ты на машине или мне вызвать такси? – Спросила Одри. Я вспомнил, что здесь, в этом мире, показателем обеспеченности является машина. И небрежно отмахнулся:

– Такси. Я пьян.

Такси – это наемный извозчик, если я верно помню.

– Подъедет через две минуты. – Отозвалась девушка спустя какое-то время.

– Прекрасно. – Сказал я. И тут мне в голову ударила мысль: адрес. – Слушай, не подскажешь, как далеко находится один из этих адресов? Я не местный, ничего тут не знаю.

Я протянул Одри бумажку, и она хмыкнула.

– Да вижу я, что не местный. Был бы местный, не напивался бы в этом пабе в одиночестве. – Она посмотрела на адрес. – В паре кварталов отсюда. Но от моей квартиры ближе.

Испугалась, что большая рыбка уплывает прямо из рук?

Сестра спит, а значит, я могу расслабиться. Она ведь никуда не убежит за ночь… А защиту я поставил, значит, помочь ей убежать никому не под силу. Даже богам.

Спустя три часа мы лежали на огромной, слишком мягкой кровати с шелковыми простынями. Сама комната была небольшой, с маленьким окном. Занавешенное плотным жалюзи, окошко не имело ни малейшей возможности пропустить хоть толику света. И это тоже был своеобразный коммерческий ход – клиент ведь платит за часы.

После бурной, исключительно нежной ночи, Одри будто захмелела, и выболтала мне кучу информации. О том, что в прошлой жизни она была фармацевтом, о родителях, о своей нынешней работе, о мире в целом… Например то, что в этом мире все продается и покупается. А еще мне срочно нужно приобрести смартфон.

– Кстати, а зачем тебе в морг? – Внезапно спросила она, вырвав меня из раздумий.

– В смысле?

– Ну, на Суворовской 63, находится городской морг. Кажется, именно такой адрес был на твоей бумажке.

Хм… Получается, сестренка работает в морге? Очень интересно!

– Да так, хочу одного знакомого разыграть. – И тут мне в голову пришла нереальная идея. – Ты случайно не знаешь, где можно достать такое лекарство, которое поможет мне притвориться мертвым?

– Хм, ход твоих мыслей впечатляет! – сказала она, и ласково потерлась об меня. – Знаю, конечно, знаю. Но расскажу только после второго раунда!

– Второго? – Я вопросительно выгнул бровь и потянулся к ее губам.

Мне было больно. Нет, не так. Мне было БОЛЬНО. Знаешь, боль похожа на веревку для повешения. Если ты не хочешь чувствовать, то будешь ходить возле неё кругами, пока не сдашься. Боль хочет, чтобы ее чувствовали. Рано или поздно она заставит тебя затянуть удавку на своей же шее, а после… После ты исцелишься. Но откуда это знать одинокому ребенку? Я искала утешение в музыке, в книгах, в беге, в стихах, в чем угодно, но все равно возвращалась к этому. Знаешь, откуда взялась моя боль? Пожалуй, я расскажу.

Меня научили читать в три года. Моя фантазия развивается с гребаных трех лет. Хотя, мама говорила, что она читала мне, когда я ещё была у неё в утробе. Значит, ещё оттуда. Так вот, теперь представь, до каких масштабов она разрослась за двадцать лет?

Я всегда была отличной актрисой. Знаешь почему? Потому что я с лёгкостью верила в каждую свою ложь. Доверчивость у меня в крови, да.

– Мамочка, мне так сильно болит голова… – морщу бровки, сжимаю виски и, о чудо, мне действительно начинает болеть голова.

Вот так это и работает. До сих пор.

Вот только теперь в других масштабах. Сейчас это настойчиво и непреклонно рушит мне жизнь. Я прямо чувствую горькоту во рту, будто полыни наелась… Фу, сколько пафоса.

Я с удовольствием расскажу тебе все в подробностях, но потом. Сейчас мне нужно встать с кровати. Господи, как же я ненавижу утро…

Невероятно странный сон, взбудораживший моё сознание, мысли, да ещё таки е с утра пораньше… Потом подумаю.

Меня ждут мои любимые трупики.

***

– Эй, чувак, ложи его осторожно, это ведь не мешок с картошкой, а живой человек! – возмущенно воскликнула я, глядя на то, как на мой стол бросают человека.

– Вообще-то, Лёнь, бывший живой человек. – С улыбкой ответил медсестра Валя. Ну, блин, и имя у него женское, и профессия… Наверное, именно поэтому мы и сдружились.

– Цыц! Аркадий Геннадьевич сейчас смотрит на тебя с неба с укором, и наверняка думает, как бы тебе жизнь испортить. – Смеясь, протянула я.

– Ха-ха, очень смешно.

– Но, к сожалению, Аркадий Геннадьевич сейчас чуточку не в состоянии это сделать, поэтому, пожалуй, это за него сделаю я. – подленько ухмыльнувшись, я метнула в Валю…

– Неееет, только не ёжиком, Лёня, ну пожалуйста, неееет, ну, не надо меня душить, клянусь, впредь буду очень нежным с твоими трупиками, Лёёёняяяяя!!! – совершенно по-женски заверещал друг, шутливо отбиваясь от меня ладошками.

Ёжик, к слову, это моя деревянная статуэтка дикобраза. Не спрашивай… Но я очень люблю ей кидаться, и об этом уже знают просто все. Как и о моем нежном отношении к трупам. Ну а как ещё относиться к людям, которые не могут говорить гадости, предавать, не верить, делать больно и кричать "Лёня, ты сумасшедшая!". Правильно – с нежностью и любовью.

– Хороший мальчик Валя, запомни этот момент! – со смехом скатившись с этого немощного тельца, если таковым можно назвать кареглазого брюнета под два метра ростом, я подошла к новенькому.

– Валь, а что с ним, собственно? – с недоумением спросила я. Валя тоже подошел к столу, почесал затылок и выдал:

– Вот, как раз поэтому его к тебе и привезли. – Я посмотрела на него скептически, и парень поспешил пояснить. – Он уже побывал в двух других моргах, ты последняя надежда следаков. – Так буднично и обыкновенно. Тупые они просто, вот и всё!

– А почему, собственно, об этом мне сообщаешь ты, а не кто-нибудь из них? – Очень ласково спросила я. Они же взрослые мужики… А мне общения не хватает…

– Так боятся ж. После того, как ты им палец в чай подкинула, тебя все боятся. – Ответил Валя, ухмыляясь. А, точно. Просто у меня сегодня настроение хорошее. Было.

– А нечего в морг за чаем приходить! Ещё и на свидания звать! – недовольно буркнула я.

– Ладно, ладно, остынь, – поднимая руки вверх, будто сдаваясь, сказал парень. Он развернулся, поискав взглядом что-нибудь, чтобы сесть, но так и не найдя, спросил. – Что с тобой сегодня? Сны опять? – Ладно, за этот сочувственный взгляд без капли жалости, пожалуй, прощу.

– Все-то ты знаешь… – Тяжело вздохнув, сказала я.

– Расскажешь? – Оживился парень. Вот любопытная морда!

– Не сейчас. Нужно переварить. – Вот за что я ценю Вальку, так это за ненавязчивость. Ему не нужно десять тысяч раз повторять, понимает с первого.