Георгий Герцовский - Дракон в стогу сена

Лебедям я с порога не нравлюсь – шипят и даже ущипнуть меня норовят. То есть как – ущипнуть? Если клюв такого летуна размером с утюг, слово «ущипнуть» не очень подходит. Скорее, пытаются отцапать кусок. Бабка же вовсе не собирается пернатую скотину к порядку призвать – стоит себе, улыбку пряча, и смотрит, чем дело кончится.

Как говорится, вечер перестал быть томным. Все ж таки зверюг не меньше дюжины, и каждая цапнуть пытается. Наконец, тому лебедю, что справа, удается меня за локоть схватить. Тут я совсем огорчаюсь – выхватываю саблю и перед носом крылатого агрессора потрясаю. Наверное, напрасно – после этого зверюги, расправив крылья, начинают еще сильнее напирать и кусаться. Делать нечего, принимаюсь рубить с плеча. А рядом, брутальный, как Конан варвар, охотничьим ножом, вытащенным из-за голенища, орудует Реджи. Девчонки на крылечке штабельком лежат, а вот Димона почему-то не заметно – не съели ли уже нашего командира? Впрочем, особо оглядываться у меня нет времени – рублю саблей, только шум стоит. Ну и покриком богатырским дело ратное сопровождаю:

– Ах вы… мерзавцы! Ах ты… бабка! Ты же, гадина, нарочно нас в ловушку заманила! Думала, мы такие идиоты – нажремся… блиночков твоих, а потом наш сон вечным станет? Да вот… тебе!

Там, где я сейчас, уважаемые слушатели, паузы делаю между словами, не паузы были.

– Реджи, – кричу я, – ты-то как? Ты же тоже вроде пироги ел? Но, смотрю, молодцом держишься!

– А я ел только то, что и бабка, – отвечает дикарь. – И пил тоже. Молоко, например, – тут он с кряком отрубает очередному гусю башку, – вообще не пил. Только воду, как и… – отбросив тело одного, хватает за шею следующего лебедя, – она.

– Умница! А я не догадался, – признаюсь, перекрикивая шум битвы, – так и сидел голодным.

К этому моменту я уже двум лебедям головы снес и тружусь над третьим. Но и мне досталось прилично – правый локоть, левое запястье и левое же, скажем так, бедро обильно кровоточат.

Реджи толковым бойцом оказывается. Как заправский мясник, хватает птицу могучей рукой за шею, поднимает в воздух и враз отделяет голову от туловища. У нас даже соцсоревнование намечается, но, как я ни стараюсь, за вестом не поспеваю. Однако дело близится к победе, и я оглядываюсь, ища глазами бабку, – хочу пару вопросов задать не для прессы.

И вдруг вижу, что вместо красивой избушки с изразцами – ветхая ведьмина лачуга. Милейшая старушенция превратилась в каргу с длинным носом и в отвратных лохмотьях. Только я хочу за ней стартануть, как она хватает метлу и, осыпая нас проклятьями, взмывает в небо.

В этот момент пищит таймер. До прыжка пара минут, а еще надо палатку разобрать, девчонок в нее затолкать и Димона найти… Или останки его, не дай бог. Да и лебеди еще не все перебиты – не дадут спокойно уйти.

Тут слышу хлопок. Смотрю – один из пернатых в титановой авоське. Да это же Димон его упаковал! Командир – живой и здоровый, хоть и бледный как смерть стоит за деревом, а в трясущихся руках держит ракетницу. Значит, он – пока суд да дело – за деревья отполз, вынул ловушку и ждал момента.

– Дима, – кричу я, – ну ты ортопед… ортодокс… тьфу! Орнитолог до мозга костей! Линять надо, времени в обрез!

– Знаю! – кричит Димон. Он с гусем в руках очень походит на Паниковского – персонажа киношки старинной. – Сейчас помогу!

– Не надо, – кидаюсь в дом, хватаю котомки; из той, что принадлежит Индре, вытаскиваю пульт, раскладываю шатер времени. – Сами справимся, ты лебедя домой тащи! Лично хочу изжарить!

Димон не спорит и быстро растворяется в пространстве. Стало быть, работает Индрова приспособа.

Пока я девчонок перетаскиваю палатку, вест мою кровоточащую задницу прикрывает. Когда оборачиваюсь, чтоб позвать его, лебедей уже не видно. Но картина предстает жуткая. Ладно бы птицы побитые валялись кругом – не страшней птицефабрики. Но не гусями поляна усыпана, а телами мертвых людей – коренастых мужичков в одинаковых штанах, рубахах и ушанках подвязанных. И похожи все, словно братья.

Стою завороженный. Вест просто вталкивает меня в палатку. Думаю, еще четверть минуты, и эту летопись, дорогой читатель, ты бы уже не получил – писать ее было бы некому.

На том приключение и заканчивается. Но если раны наши заживают быстро, то разрубленные тела братьев-лебедей и сейчас постоянно всплывают в моей памяти. Думаю, и Реджи с Димитром запомнили это побоище. Ну а с другой стороны – не мы начали! Мы пришли с миром, а бабка что? Хотела нас усыпить, зарезать, а потом потушить в той ванне с лучком и перчиком! Нет, ребята, пускай я лучше буду в холодном поту просыпаться, вспоминая трупы в ушанках, чем вообще просыпаться не стану. Никто не говорил, что будет легко, господа изувэры.

– Да, старик, ловко вас бабка-то надурила…

По выражению морды кота нельзя понять, то ли он сопереживает, то ли расстраивается, что мы вернулись. Скорее причем второе.

– Почему же ты не сказал, что нас съесть захотят? – пытливо всматриваюсь я в лживые зеленые глаза.

– А как же иначе, дорогой!? Даже в ваших сказках – я сам читал – про коварство ведьмы и гусей-лебедей писано! Ты вот лучше скажи – самому-то не совестно? Всех птиц укокошил!

– Да живы они! Мы только в побочках их лупцевали, в прямой они целехоньки.

– Ну и ладно, – успокаивается кот. – Чего от меня-то хотел? Чего приперся?

– Да я же сказал! Хочу узнать, кошачье отродье, – я начинаю выходить из себя, – зачем ты нас хотел лебедям и ведьме скормить?

Баюн принимается флегматично лизать лапу – запылилась, видать. Ответа дать не удосуживается.

– Ладно, – говорю сдержанно, хотя внутри все кипит, – раз ты к нам так, то и мы к тебе! Как говорится, не рой другому яму – пригодится воды напиться!

– Чего? – кот отвлекается от лаполизания.

– Я говорю, не плюй в колодец, а то сам в нее попадешь!

– В кого – в нее? – удивляется кот.

– В яму!

– Слушай, старик, тебя лебеди за голову щипали? Что-то ты чушь несешь… – Баюн теряет интерес к беседе и, мурлыча под нос, бредет в избу. Но внутрь не входит, а устраивается на крылечке, где его ждет гармонь – он недавно попросил ее доставить. Баюн закидывает ногу на ногу (так-то задние лапы), берет гармонь и пронзительно орет:

– Чому ж я не сокил, чому ж не летаю!..

Слушая песню, понимаю, что коммерсант во мне побеждает слушателя – хотя уши у меня активно вянут, представляю, какую прибыль сулит зоопарку музыкальный талант Баюна. Вскоре я перестаю злиться. В конце концов, Баюн прав – сказки надо читать и готовиться как следует. А то, что надо быть бдительными, кот нам сразу сказал. И было бы неправдой утверждать, что мне его совет не пригодился.

Когда он набирает воздух перед тем, как затянуть особо проникновенно «Уже кто-то смерил землицы сырой!», успеваю выкрикнуть: