Наталья Разбаева - Испытание бессмертием

Во-вторых, боль. Когда процесс мутации закончился, Вадик перестал испытывать жуткие мучения, подчас приводившие к тому, что он терял сознание прямо на улице. С уходом Квентина помощи ему было ждать не от кого, и Света с Марией Павловной носились с ним, как с эпилептиком, стараясь держаться рядом, чтобы он не был один и с ним ничего не случилось. Теперь, когда Вадим стал копией Квентина, все это осталось в прошлом, но периодически на него все еще накатывали приступы слабости и головокружения, зачастую причинявшие большие неудобства молодому человеку, всегда бывшему здоровым, подвижным и спортивным.

В-третьих, Валька. Узнав о том, что они с Вадимом расстались, родители расстроились до слез, потому что очень любили Можаеву, да и ни для кого не было секретом, что парой они были идеальной, – как во внешнем плане, так и в характерном. Еще надеясь на возобновление отношений, Вальку охотно принимали в доме Ландышевых, и она была у них частой гостьей. И, как и полугодом раньше, Вадим был с ней по-дружески общителен и приветлив, а Светка – нелюбезна и раздраженна. Но, не в пример прошлому лету, Вадиму было больно. Он все еще очень любил Валентину и тяжело переживал разрыв. Видеть эту красивую умную деятельную сильную девушку "не своей" подчас было для него невыносимо. Правда, Джулиану, из-за которого она его бросила, Можаева тоже не досталась, и это радовало.

Было и еще кое-что, что Вадима радовало. В прошлом году, в конце институтского курса, еще до появления в их жизни Джулиана Винтера и до разрыва, они выбирали темы для дипломных работ, и Ландышеву с Можаевой разрешили делать один проект на двоих. В конце июня должна состояться защита, и молодые люди, невзирая на все случившееся, честно трудились над дипломом вместе. Сейчас он был почти готов, и вечером Валя собиралась прийти и принести доработки. На протяжении всего этого времени эти встречи были очень важны для Вадима: он все еще не терял надежды сблизиться с бывшей невестой.

Итак, как и в прошлое лето, родители собирались на дачу.

– Вы хуже малолетних детей! Вас страшно оставить одних! – пересчитывая авоськи, не переставала восклицать мама Лида, в этот раз сильно обеспокоенная отъездом. – Дети, точно не хотите к нам? Ну, после экзаменов и диплома?

– Мам, а что мы такого сделали? – возмущенно отозвалась Света из своей комнаты. Она уже успела набросить на себя короткую тонкую клетчатую рубашку и теперь прыгала на одной ножке, натягивая узкие джинсовые шорты. – Квартиру не сожгли, соседей не затопили, полицию не тревожили…

– Д-а-а-а?! А за Вадюшей кто не уследил? – мстительно припомнила Лидия Александровна. – Превратили сына в скелет! И это на попечении нашей Палны с ее-то пампушками! Вот уж не думала, не гадала!

– Дорогая, а тебе не кажется, что моя теща надумала переквалифицироваться из доброй ведьмы в Бабу Ягу? – со смешком уточнил Вячеслав Вячеславович, потихоньку таскавший полные сумки в коридор. – Такое сильное питье замутить, что отец и мать сына родного не узнали! Ей бы до такого годков на "дцать" пораньше додуматься – в военное время немцев самое оно путать было бы.

– Зато на этих "питьях" она тебе вон какую жену-красавицу вырастила! – с непередаваемой гордостью за самое себя ответила мужу Лидия Александровна.

Тот опять хохотнул:

– Лидок, а тесть мой покойный тоже колдун был?

– Ага, шаман родом с Чукотки! Однажды увидел тебя в пламени костра, и с тех пор все прыгал с бубном, привораживал.

– А Марь Пална говорила, что он был англичанин. Не зря же она так часто в Англию наведывается.

– Он там похоронен. От него целый дом в наследство остался… Света, мы готовы! Ты собралась?

Светка выскочила из комнаты с учебником в зубах, на ходу собирая прямые темно-русые волосы красивого шоколадного оттенка в хвост. В синих глазах ее прыгали веселые бесенята, округлая мордаха выглядела довольной.

– Возьму почитать в дорогу, а то скоро экзамен, – она махнула книжкой перед носом родителей, другой рукой подхватывая сумки полегче.

– Светик, приезжайте к нам в июле. Свежий воздух все-таки, – мать умоляюще посмотрела на девушку. – Валю возьмите. Нас со Славой развлечете.

– Мам, мы будем жить у бабушки…

– Потому что она вас кормит? – преломил бровь отец. – Или тебе тоже нужна новая внешность? Мы можем привечать у себя преступников в законе. После эликсира Марь Палны ни одна полиция их не найдет.

– Пап, ну сколько можно! – Света демонстративно закатила глаза. – Все будет хорошо. Обещаю не купаться с феном в ванной вместо резинового утенка и не хранить в морозилке расчлененку.

– А пить алкоголь и перепродавать наркотики? – не унимался Вячеслав Вячеславович.

– Подловил, – скорчила уморительную рожицу Ландышева-младшая. – Но если мы не будем этим заниматься, нам будет не на что жить. Так что извини.

Мать улыбнулась, дочь с отцом рассмеялись. Подхватив оставшиеся сумки и заперев квартиру, они спустились вниз.

Возле подъезда их ждал Вадим. Основной скарб он уже убрал в багажник и теперь курил, прислонившись к бамперу автомобиля. Очень высокий, очень худой, с ледяными серыми глазами на узком изможденном лице, он и в самом деле был точной копией Квентина. Его эксперимент удался. Даже после того, как все закончилось, Мария Павловна и Света еще долго вздрагивали при встрече с Вадимом – настолько непривычным было сходство. И неприятным.

– Ах да, и еще одно, – остановившись возле машины, наставительно упер палец в нос дочери Вячеслав Вячеславович, пока Вадим убирал оставшиеся вещи в машину. – Вы научили моего сына дурному. У нас в семье никто никогда не курил.

Тут Света воздержалась от ответа, с горечью взглянув на брата. Он закурил, потому что это отвлекало его. Сначала от физической боли, которую ему причиняло ранение, потом – от душевной, возникавшей всегда, когда он думал о Вале. Света сама не одобряла этого его вредного пристрастия, но, в отличие от родителей, которые многого не знали, никогда ничего не говорила ему. Она понимала, что все несчастья, обрушившиеся на Вадима, случились по ее вине и считала себя не вправе упрекать его хоть в чем-то.

Вадик вел машину молча. Света на соседнем сиденье открыла свой учебник, чтобы почитать. Родители сзади о чем-то негромко спорили. Иногда Ландышева-младшая искоса смотрела на брата – на его тонкие, но сильные загорелые руки, легко лежавшие на руле; на бывшие некогда широкими точеные, хрупкие плечи, белоснежная футболка на которых когда-то была в обтяг, а теперь свободно болталась; на длинные ноги (сиденье машины теперь приходилось отодвигать еще дальше), одетые в новые светло-голубые джинсы (вся прежняя одежда оказалась безнадежно велика)… Света смотрела и думала: "А правда, какая бы у меня была реакция, если бы за два месяца мой сын превратился бы в совершенно другого человека?" Свете почему-то казалось, что сегодня Вадим не в настроении, и ей хотелось поговорить с ним. Но не при родителях. Она снова углубилась в свою книжку и читала до тех пор, пока не поняла, что, утомленные долгими сборами и ранним подъемом, родители на заднем сиденье уснули.