Татьяна и Дмитрий Зимины - Распыление 4. Британский гамбит, или Дело Тёмного Лорда

Архимаг на то и голова: в лысине почесал, куда-то позвонил, да и пристроил Гамаюн в Академию, на кафедру левитации, профессором. Читать курс о лётных возможностях маганомалий. С почётным насестом в пределах кафедры и полным казённым довольствием.

Ворона, разумеется, от чести такой чуть от гордости не лопнула, и пустив скупую масляную слезу, пошла преподавать.

Кадеты обрадовались – страсть.

И когда выпала нам с бваной дорога дальняя в казённый Лондонский дом, ворону на совершенно законных основаниях оставили в Москве: кто, мол, экзамены принимать будет?

Жить ей определили вместе с Машкой, на нашей бывшей квартире. Говорю – бывшей, потому как со всей определенностью убежден: останется к нашему приезду от вполне приличной однокомнатной жилплощади одно горелое место…

Распаковкой вещей, как таковой, заниматься не пришлось: нам с бваной в дорогу собраться – что голому подпоясаться. Один саквояж на двоих, и тот с верительными грамотами местному премьер-министру, письмом в Королевскую Академию Магии и Волшебства – лондонскому аналогу АББА, и презентом для королевы.

Об академии магии потом расскажу, а сейчас хочу представить наш особняк.

В таких хоромах нам жить еще не приходилось. С зеркалами, с лебедями… Одних бронзовых канделябров – броненосец можно построить.

Ковров уйма. Хоть лавку подержанных восточных редкостей открывай. На каждом окне – портьеры тройным слоем. А полы… Мать моя женщина! Как зеркало. Даже наступать страшно…

К этому хозяйству приставлены горничная, повариха и конюх – дядя Петя. Он нас на станции цеппелинов встречал. Честь по чести: лошадь, повозка, вожжи.

Машин, то есть, автомобилей, здесь вообще очень мало: мы видели всего один. Полицейский. Остальные, включая сэров и пэров, разъезжали на кэбах – такси по-нашему, только на лошадином ходу.

Амбре на улицах соответствующее, с поправкой на уголь и чёрный, с жирными хлопьями копоти, дым.

– Топливо экономят, – тихо заметил наставник, глядя из окошка кареты на рассветный туман, в котором зыбкими арками рисовались каменные мосты через Темзу.

Улицы были пустынны, и дядя Петя вёл лошадку по кличке Мэри неторопливо, чтобы у нас было время как следует осмотреться.

– Думаете, для войны? – шепотом спросил я.

– А для чего же ещё? – фыркнул Лумумба. – Цеппелины – это так, ерунда. Пыль в глаза. Армию они будут переправлять на материк на десантных посудинах. А стальные лоханки на магической тяге работать, как ты понимаешь, не будут…

– То есть, где-то на побережье содержаться громадные запасы топлива?

– Ключевое слово: где-то. Это нам и предстоит узнать…

Подъехали к особняку. Зовётся он Харрингтон-хаус и располагается на Кенсингтон Пэллас Гарден, а служит Российским посольством уже около ста лет.

Дядя Петя высадил нас у входа, а сам отправился со своей Мэри и тележкой в конюшни. Присовокупив, что встречать нас в доме некому. Прислугу распустили после того, как были совершены все приготовления – никто не хотел оставаться в доме, где лежит покойник.

Лумумба только плечами пожал. Распустили – так распустили. Что мы, самостоятельно шнурки не развяжем?

– Да вы не волнуйтесь, – напутствовал нас дядя Петя. – Вернутся они, никуда не денутся. Горничные, конечно, девушки впечатлительные, да и поварихи не лучше – наслушались баек про покойников… Но народ-то наш. Ответственный… Помракобесят слегка и успокоятся.

– Мне говорили, должен быть ещё дворецкий, – флегматично заметил Лумумба.

– Мистер Вилликинз, – кивнул дядя Петя. – Единственный служащий – англичанин. Нанят для придания дому надлежащей респектабельности, а еще за знание местных обычаев и доскональное владение этикетом. Вчера слёг. Как услышал про Игнат Степановича, так и слёг. Близко к сердцу безвременную кончину воспринял.

– Ладно, разберёмся, – Лумумба кивнул, отпуская конюха. И взбежал на крыльцо.

– Интересный это дядя Петя конюх, – заметил я, когда коляска скрылась за домом. – Слова так печатает, будто десять поколений предков в центре Москвы прожили…

– Разумеется, – кивнул наставник. – У дяди Пети, или Петра Эдуардовича Незнанского, две докторские: "Агинские дацаны как мощные магические источники", и "Влияние сотрудничества и соперничества Англии и России на модели институционального регионализма". И не пучь на меня глаза. Пока ты в цеппелине обнимался с белым другом, я, между прочим, работал. Изучал личные дела сотрудников посольства и сопутствующие материалы.

– Сопутствующие чему?

– В общем сопутствующие. Всему, что требуется знать.

– Ну, если в общем…

И не успел я занести ногу над порогом – труп. Любопытный, как изволили выразиться драгоценный наставник, и загадочный – это я и сам разумею. Потому как даже тараканы, просто так, от нечего делать, не гибнут. Всему причина нужна. И она мне заранее не нравится.

Почему, спросите вы? А потому. Опыт, сын ошибок трудных. И гений, парадоксов друг. Мой, как вы понимаете, опыт, а гений – исключительно Лумумбин.

Такие дела…

Обследование особняка я начал с гостиной. Той, где стоял гроб с покойным. Точнее, без покойного – это я смог констатировать, заглянув внутрь.

Роскошный экспонат погребального зодчества, больше похожий на номер в Уолдорф-Астория, чем на последнее пристанище для бренного тела, блистал девственно-белой шелковой подушечкой и таким же покрывалом, украшенным ручной вышивкой.

Никакого посланника в нём не было.

Поборов желание тут же, не сходя с места, позвать бвану и с облегчением переложить на его широкие плечи ответственность за происходящее, я занялся обследованием помещения.

Не считая пустого гроба, гостиная мне понравилась. Большие окна, занавешенные бело-золотыми шторками, овальный коврик на полу – в тон; столик – персон эдак на двадцать-двадцать пять, камин опять же…

Еще поражало обилие флоры. Фикусы, пальмы, какие-то разлапистые лопоухие деревца в кадках – всего и не сосчитать. Вся зелень выглядела так, будто её только что умыли, причесали и одели в новое платьице. Какие-то очень хищные на вид цветочки распахнули зубастые пестики… Я было сунул палец – проверить, да вовремя испугался и убрал – вдруг откусит?

На бетонной тумбе рядом с камином сидела птица. Я подошел поближе, чтобы разглядеть.

Размеров она была чрезвычайных – так и просилось на ум родство с приснопамятным Бумбой, королём африканским. Одно только отличие и успокаивало: король Бумба был по национальности слоном, а местная птица – орлом. К тому же, двуглавым. Исполненным в бронзе, и с познавательной табличкой на насесте: "Символ Российской Империи"

Ясненько… И как я раньше не догадался? Привык к всяким магическим существам, потому и принял чучело бронзовое за тварь живую.