Юрий Бор - Земля-Игра

Да и Бог с ним, привяжется вот какая-то ерунда и будет потом целый день не давать покоя и мешать думать о значительном. Встряхнув головой, молодой человек решительно натянув вторую штанину, встал и отправился на кухню пить свой традиционный кофе, сегодня без сахара.

Внезапно он вспомнил! Нет, не сон, он вспомнил, что сегодня первой парой в институте была вышка. А пропуск этого предмета грозил одноименными последствиями. Чертыхнувшись, Сергей резко ускорил темп перемещения по квартире. Завтрак отменялся.

Раскрыв настежь дверь, он выскочил на балкон и торопливо сорвал с бельевой верёвки футболку. Утреннее солнце светило прямо в глаза. Он глубоко вдохнул, желая вволю насладиться запахом свежего воздуха и цветущей майской зелени, в которой утопал дом, но вместо этого ощутил запах жареной картошки с салом. Сразу появился зверский аппетит. Ещё раз чертыхнувшись и проклиная своих соседей, парень в спешке натянул на себя кроссовки с футболкой и выскочил на улицу. День хоть и обещал быть удачным, но слова своего не держал.

Дорога в институт пролегала дворами. Несмотря на относительную близость альма-матер, старенький спальный район, состоящий из пятиэтажных хрущёвок, с его узенькими улочками и односторонним движением, затруднял возможности использования сомнительных преимуществ самого сексуального в мире вида транспорта – общественного.

Да и не любил он этого дела. Киевские маршрутки по утрам были настолько суровы, что в них нужно было уступать даже стоячие места. По выходным, когда многие «киевляне» уезжали на родину, было ещё терпимо, но в понедельник утром в транспорте творилось нечто невообразимое. Теснота, давка, духота, из-за невозможности открыть окно, которое никак не хотело закрываться в декабре, плюс «доброжелательность» кондукторов, предметом особой гордости которых было то, что «в университетах они не обучались», а также растущая со скоростью грибов в тёплый сентябрьский дождик плата за проезд высасывали жизненные силы и настроение похлеще иных вампиров.

То ли дело быстрым шагом, почти бегом нестись через весенние улицы любимого города, который с наступлением жары превращался в хрустальную мечту детства товарища Бендера – полтора миллиона человек и все поголовно в белых штанах или, что более привлекательно, в коротких юбках.

Быстро проскочив небольшой парк, он с ходу форсировал некогда судоходную, а ныне заброшенную, почти зарытую под землю "речку-вонючку" Лыбедь, затем, пройдя под железнодорожным мостом, выскочил на стройплощадку и недовольно скривился.

На крохотном пятачке возвышалось восемь уже почти достроенных многоэтажных жилых домов. Перед воротами площадки была установлена табличка с названием объекта, реквизитами компании-застройщика и красочной картинкой будущего жилмассива. Контраст между практическим результатом строительства и мечтами архитектора был разительным, что, впрочем, для города, где насколько раз начинали строить аквапарк, а в эксплуатацию сдавался очередной бизнес-центр, было не удивительно.

Но недовольство Сергея было вызвано вовсе не этим. Просто подобные жилые "муравейники" не только уродовали лицо города, тяжким грузом ложась на старенькие советские коммуникации и инфраструктуру, но и обещали превратить их тихий и спокойный район в непригодный для жизни "муравейник".

В своё время жители протестовали против вырубки сквера и будущей стройки. Писали петиции, устраивали демонстрации, даже перекрывали улицы. Но все без толку, у компании-застройщика – "Логарифм-Буд" был железобетонный аргумент в виде личной подписи мэра под разрешением на строительство.

Парень "незлым тихим словом" помянул личность киевского градоначальника, которого всю сознательную жизнь били по голове, и теперь эти побои отражались не только на его интеллекте, но и на улицах города.

Бывший боксер-легенда, а ныне столичный мэр и всеобщее посмешище, пребывал в твёрдой уверенности, что у города нет других проблем кроме плохих дорог. Впрочем, дураки и дороги всегда были главной бедой на Руси. И пока первая беда боролась со второй, недобросовестные застройщики творили полный беспредел, возводя на крохотных участках, по размеру не превышающих загородную резиденцию этого самого мэра, целые города с красивыми и поэтическими названиями, но полным отсутствием условий для нормальной человеческой жизни.

Сергей задумался, а что бы он мог сделать на месте городского главы, или стань он президентом? Сделать можно было много чего. И когда в своих мечтах он уже миновал петровские реформы и вплотную приближался к сталинским, поскольку брить боярам бороду было бесполезно – требовалось рубить головы, его размышления были прерваны телефонным звонком.

Своим вариантом песни «Белые розы» Жанна Агузарова сообщала, что звонит нынешняя Серегина пассия – Ася. Он сдвинул ползунок вызова и поднёс трубку к уху.

– Серёжка, привет! – услышал он знакомый голос, – ты чего утром звонки сбрасывал, не мог своей лапочке ответить?

– Наверное, потому, что я спал и видел сон. А снилось мне, что звонят с того света и отвечать нельзя, а надо сбрасывать. Но, тем не менее, я тебе все равно ответил.

– Ответил он! Называй вещи своими именами. Нахамил ты мне, а не ответил!

– Ася, во-первых, было семь утра. Во-вторых, я не хамил, а вежливо поинтересовался, что тебе нужно в такой ранний час. И, в-третьих, могла бы и сама догадаться, если человек в семь утра не хочет отвечать, может быть он чем то занят. Спит, например.

– Ой, так я тебя разбудила! Ну прости меня, зайчик, я же как лучше хотела, тут такое событие…

– Что? Ты извинилась первая? Кто ты, незнакомая девушка, и куда ты дела мою Асю? – грозным тоном прорычал Сергей в трубку.

– Ну, Серё-ё-ёж, ну прости-и-и, – притворно захныкала Ася, – я же извинилась уже.

– Ладно, проехали. Что там у тебя стряслось?

– Слушай, тут такая удача, вот подфартило, так подфартило! Добыла флаеры в Арсенал на биеннале, выставка наивного искусства, там будет круто! Маринка со своим поругалась, отдала мне, а Танька с подругой ходили, говорят полный отпад! Событие года, мы должны обязательно…

Сергей, немного ошалев от такого напора, слегка отстранил трубку от уха. С Аськой он встречался уже почти год, но все никак не мог привыкнуть к её бешеному темпераменту.

Ася была блондинка, но не смесь брюнетки с пергидролем, а каноническая, от мозга до ногтей. Высокая, стройная, можно даже сказать худощавая, актриса одного из любительских театров, была девушкой отнюдь не Тургеневской и находилась в постоянном броуновском движении. Идеи, мысли, речь, все это выливалось из неё беспрерывным, нескончаемым потоком. Она чувствовала, жила и говорила настолько быстро, что иногда казалось, будто она опережает само время.