Нил Гейман - Благие знамения. Подарочное издание с иллюстрациями Пола Кидби

– Нет, – сказала Анафема. – То есть да. Только посмотрите, что вы сделали с моим старичком «Фаэтоном»!

– Простите, с кем? – сказал Азирафаэль.

– С велосипедом. Он весь погнулся…

– Эта старая машинерия удивительно живуча, знаете ли, – весело сказал ангел, подталкивая к ней велосипед. В лунном свете блеснуло переднее колесо, идеально круглое, словно любой из кругов Ада.

Девушка с недоумением уставилась на велосипед.

– Что ж, поскольку все уладилось, – сказал Кроули, – лучше всего каждому просто отправиться своей… э-э… Вы случайно не знаете, как доехать до Нижнего Тадфилда?

Анафема продолжала разглядывать свой велосипед. Она была почти уверена, что никогда не видела седельной сумочки с набором инструментов.

– Да просто спуститься с холма, – ответила она. – Неужели это и правда мой велосипед?

– Разумеется, – сказал Азирафаэль, надеясь, что не слишком переусердствовал.

– Только у моего «Фаэтона» не было насоса, я точно помню.

Взгляд ангела вновь стал виноватым.

– Но здесь же есть крепление для него, – уныло сказал он. – Две маленькие скобки.

– Спуститься с холма, вы сказали? – спросил Кроули, подталкивая ангела локтем.

– Наверное, я все-таки стукнулась головой, – сказала девушка.

– Мы бы предложили подвезти вас, конечно, – быстро проговорил Кроули, – но нам некуда пристроить ваш велосипед.

– Разве что наверх, на багажник, – предложил Азирафаэль.

– Но у «Бентли» нет… А. Угу.

Собрав с земли содержимое велосипедной корзины, ангел сунул все на заднее сиденье и помог ошарашенной девушке забраться в машину.

– Нельзя оставаться в стороне, – сказал он Кроули.

– Тебе нельзя. А мне очень даже можно. Ты не забыл, что нас ждут другие дела?

Кроули бросил яростный взгляд на крышу «Бентли», где только что материализовался новенький багажник. С клетчатыми ремешками.

Велосипед поднялся в воздух, аккуратно улегся на крышу и туго затянулся ремнями. Кроули сел в машину.

– Где вы живете, милая? – наилюбезнейшим тоном спросил Азирафаэль.

– И фар у моего велосипеда тоже не было. Вернее сказать, когда-то были, но я их сняла, когда потекли батарейки, – сказала Анафема. Она посмотрела на Кроули. – Между прочим, – добавила она, – у меня с собой большой нож. Где-то здесь.

Азирафаэля потрясло ее подозрение.

– Мадам, уверяю вас…

Кроули включил фары. Сам он и без них все отлично видел, но какой смысл зря нервировать прочих водителей? Потом он завел машину и степенно съехал с холма. Дорога вынырнула из-за деревьев и через несколько сотен ярдов привела их на окраину городка.

Местность явно была знакомой. Прошло одиннадцать лет, но Кроули чувствовал что-то… словно далекий звон колокольчика в тумане.

– Здесь поблизости есть больница? – спросил он. – Ну, там еще служат монахини?

Анафема пожала плечами.

– Кажется, нет, – сказала она. – Здесь только один большой дом – Тадфилд-мэнор. Не знаю, что там сейчас творится.

– Божественный промысел, – проворчал Кроули.

– И переключатель скоростей, – продолжала недоумевать Анафема. – У моего старичка не было никаких скоростей. Я точно это помню.

Кроули склонился к ангелу.

– О боже, исцели этот велик, – саркастически прошептал он.

– Ну извини, я слегка увлекся, – прошипел в ответ Азирафаэль.

– А клетчатые ремешки?

– Шотландка нынче в моде.

Кроули тихо зарычал. Даже в тех редких случаях, когда ангелу удавалось осознать, что на дворе двадцатый век, он все равно не продвигался дальше пятидесятых.

– Вы можете высадить меня здесь, – подала Анафема голос с заднего сиденья.

– С удовольствием, – просиял ангел. Как только машина остановилась, он открыл заднюю дверцу и поклонился, словно старый слуга, приветствующий молодого массу на старой плантации.

Анафема схватила в охапку все свои вещи и вышла со всей возможной надменностью.

Она готова была поклясться, что ни один из ее попутчиков даже не прикасался к багажнику, однако велосипед уже стоял возле калитки.

На редкость странные типы, решила она.

Азирафаэль поклонился вновь.

– Искренне рады, что смогли помочь вам, – сказал он.

– Благодарю вас, – ледяным тоном произнесла Анафема.

– Может, поедем дальше? – предложил Кроули. – Доброй ночи, мисс. Ангел, в машину.

Ага. Теперь понятно. Значит, ей все-таки ничего не угрожало.

Посмотрев вслед машине, удалявшейся к центру городка, она направила велосипед по тропинке к своему коттеджу. Ей даже не приходило в голову запирать его. Агнесса наверняка предупредила бы насчет ограбления, ведь семейную историю она видела как на ладони.

Коттедж, который снимала Анафема, был меблированным – иначе говоря, был обставлен мебелью особого сорта, отвергнутой на милость мусорщика даже в местном благотворительном магазинчике подержанных товаров. Но это не имело значения. Анафема не собиралась задерживаться здесь надолго.

Если Агнесса права, то она вообще нигде не задержится. Как, впрочем, и все остальные.

Анафема разложила карты и прочие вещи на старом кухонном столе, под лампочкой, одиноко свисающей с потолка.

Что же ей удалось установить? Не слишком много. Вероятно, Оно находится в северном конце деревни, о чем Анафема и так догадывалась. Если она подходила слишком близко, сигнал просто оглушал, а если расстояние было слишком велико, не удавалось точно зафиксировать координаты.

Это раздражало. Где-то в Книге должен быть ответ. Беда в том, что для понимания Пророчеств необходимо постичь ход мыслей слегка свихнувшейся, но весьма неглупой ведьмы, которая жила в семнадцатом веке и излагала свои мысли как заправский составитель кроссвордов и головоломок. Другие члены семьи полагали, будто Агнесса специально формулировала свои предсказания так загадочно, чтобы скрыть их смысл от чужаков; Анафема же, подозревавшая, что порой ей удается мыслить как Агнесса, решила, что та попросту была зловрединой с отвратительным чувством юмора.

Она даже не…

Книга пропала.

Анафема в ужасе оглядела стол. Карты. Самодельный гадательный теодолит. Термос с горячим бульоном. Фонарик.

И прямоугольная пустота в том месте, где следовало бы лежать «Пророчествам».

Потеряла.

Но это же просто смешно! Что-что, а судьбу самой Книги Агнесса предсказала до мельчайших подробностей!

Девушка схватила фонарик и выбежала из дома.

– Это чувство, э-э… скажем так, прямо противоположно тому, что называют «мороз по коже», – сказал Азирафаэль. – Вот я о чем.

– Я никогда не говорю «мороз по коже», – сказал Кроули. – Хотя, конечно, ничего против него не имею.