Анатолий Казьмин - Целую, Кощей

– Пуркуа это, мсье Теодор? Почему все вмешиваются в личную жизнь и мешают воссоединиться двум любящим сердцам?

– Ну, понесло девку, – хмыкнул Михалыч.

– А что там за любовная история? – заинтересовалась Олёна.

– Вампирша наша, – пояснил дед, – с послом немецким амуры крутит.

– Как здорово… – мечтательно протянула Олёна.

– Посол к нашим нынешним делам, – задумчиво протянул Калымдай, – никаким боком не касается.

– Маша, значит так, – подытожил я. – Заселяешься с нами на постоялый двор, а в свободное от работы время можешь изредка бегать на рандеву с Кнутом Гамсуновичем.

– Деспотизм и тирания, мсье Теодор! – для проформы заявила Маша, но было видно, что её такой расклад устраивает.

– Они самые, Машуль. Калымдай, ты с нами в гостиницу?

– Я, Федор Васильевич, лучше тут с Боровом останусь. За милицией присмотрю.

– Хорошо, договорились. Аристофан, ты как со своей бандой?

– А чё сразу с бандой в натуре? Отряд у нас чисто боевой такой.

– Отряд так отряд. Так что? Где вы обоснуетесь?

– Да мы, босс, пока так перекантуемся в натуре, а как домик тот с сараем под себя погребем, так мы без базара в него и заселимся.

– Ну, смотри… Ну что, соратнички, есть еще вопросы, предложения?

– Обмыть ить надо прибытие сюды…

– Надо, мсье Теодор, на базар сходить, яблок и пряников на постоялый двор завести побольше, а то там мясо да мясо…

– Михалыч, никаких обмываний! Маша, сама сходи и купи, что надо. Вон у Аристофана бесов возьми в помощь. Только полбазара не скупай!

– Фи, мсье Теодор! У меня организм растущий, мне много еды надо!

– Да ешь на здоровье только потом не жалуйся, что организм в стороны расти начал, – отмахнулся я от нашей вегетарианки.

– Это… босс. Я еще тех бесов поищу пришлых, что участковому отраву подсунули.

– Дело, Аристофан, молодец.

– А я, Федор Васильевич, пойду с Боровом пообщаюсь да в кожевенную лавку наведаюсь.

– Отлично, Калымдай.

– Батюшка, я тогда во дворец к подружке Гороховой пойду.

– Замечательно, Олёна. А ты, кстати, где жить думаешь? С нами в гостинице?

– Нет, батюшка Секретарь, я пока с бесами нашими, а если выгорит дело с лавкой кожевенной, так туда переселюсь. Не хочу на глазах у всего города светиться.

– Хорошо. А кстати, а с теми чужими бесами ты связь потеряла?

– Сговорились мы не встречаться на всякий случай, пока они работу свою не выполнят, участкового не уморят.

Кстати, надо бы Калымдая попросить узнать, как там участковый.

– Ну, за дело тогда, Канцелярия!

Аристофан с Олёной быстро исчезли, Калымдай пошел поговорить с Боровом, а мы решили подождать результатов их переговоров, а пока лениво обсуждали проникновение в царские подвалы.

– Михалыч, может отсюда и сходим во дворец Гороха, а потом уже и на постоялый двор?

– Можно и так, внучек, только тебе подкрепиться бы надоть. Рухнешь где-нить с голодухи на полдороги и тащи тебя потом.

– Ох, дед, ты опять за своё? Недавно же ели, да я еще вон, чаю почти попил, почти с баранками.

– Ить не еда енто, – отмахнулся дед. – Нормальная еда это – мясо. Правильно, Машуль?

– Вы, мясоеды, никогда не перестанете губить природу и убивать несчастных зверушек лишь бы набить свои животы антрекотами да бифштексами с кровью, – сглотнула слюну Маша, видимо вспомнив былые дни.

– Ну да, ну да. А вот, лет десять назад, ты, внучка, не только зверушек кушала, но и человечинкой не брезговала, а?

– Исключительно по необходимости! То, дедушка Михалыч, была черная страница в моей жизни. Мы скоро на базар за пряниками?

– А кстати, Маш, – вмешался я в их разговор. – Ты на базар не передумала идти? А то сейчас Аристофан со своими бесами как умотает куда-нибудь и будешь ты сама с корзинами еды таскаться.

Ответить Маше помешал вошедший с Боровом Калымдай:

– Позвольте представить вам нашего мастера, говорит, обучен с чертежами обращаться.

– А чего ж, – прогудел Боров. – И чертежи могём и топором орудуем…

– По ночам из-за угла? – хихикнул дед.

– И так тожеть могём, – солидно подтвердил бородач. – Однако одному трудновато будет – я братца своего, Свина в артель возьму.

«Боров и Свин, столярные работы?», – хихикнул я про себя, а вслух сказал:

– Хорошо, действуй. По деньгам сговорились?

– Не обидели, – кивнул Боров.

– Вот и славно. А за хорошую работу, еще и от себя лично премию гарантирую.

Боров расплылся в жутковатой улыбке, закивал и вышел из дома. А за ним и мы разошлись. Мы с дедом в царский терем, Маша – всё-таки на базар и в гостиницу, а Калымдай взялся её проводить, заодно послушать новости да сплетни рыночные.

* * *

Мы с Михалычем стояли в переулке и по очереди выглядывали из-за угла, обозревая царский дворец и так же по очереди, чесали в затылках.

– И не сказать ить, что тупые мы с тобой внучек, а вишь как оно получается…

– Да, дед, что-то не продумали мы всё толком.

Проблема была в том, что попасть Михалычу на царский двор ну никак не получалось даже в шапке-невидимке. Забор был высоченный, ворота охранялись стрельцами и даже и не думали открываться. Торжественной делегации из ООН или на крайний случай из Мозамбика, для которых ворота распахнули бы, тоже не наблюдалось.

Мы для очистки совести даже обошли кругом весь дворец. Нет никаких лазеек, открытых нараспашку калиток или подкопов под забором. И как только стрельцы в ларёк бегают за водкой?

– Может, подсадишь меня, Федь?

– Дед, да Федя ведь у тебя не великан. Забор-то метров десять в высоту будет. Хочешь, я тебе штакетину выломаю, а ты прыжки с шестом устроишь? Я тебе в ладоши похлопаю. В любом случае похлопаю, если даже не долетишь и в забор влепишься.

– Что это ты ить злой такой, внучек?

– Нервы.

– А эти твои нервы – от недоедания! – авторитетно заявил Михалыч. – Вон-ка глянь, Машка наша какая злющая, а почему? А это всё от морковки да капусты.

– У тебя, дед, все болезни от недоедания.

– А разве оно не так?

– Ой, Михалыч, завязывай про еду, – что-то и правда есть захотелось. – Ты лучше скажи, что делать-то будем?

– А давай стрельцов прирежем?

– По-тихому, да? Чтобы никто тут в центре города ничего и не заметил. Что ты, дед, кровожадный у меня такой сегодня?

– Так и у меня нервы, внучек, – вздохнул Михалыч.

Не буду больше его нервировать.

– А давай, внучек, ты стрельцам скажешь, что к Гороху тебе срочно? Они калитку тебе откроют, я и проскользну незамеченным.

– А что каждый вот так может подойти и сказать мол, к Гороху дело есть?

– Сказать-то каждый может…

– То-то и оно…

– А скажешь им, что ты посол князя Тмутараканского.

– Дед, тебе меня совсем не жалко? Ну, пропустят они меня, если даже поверят, ну поставят перед Горохом и что?