Роман Галкин - Леший. Возвращение к покону

– У вас какие-то проблемы? – робко подступил не услышанный ранее парень в темно-синем кафтане.

На этот раз он был услышан скандалистом, и тот перевел на него налитые кровью очи.

– Чо-о? У меня проблемы? Это у тебя, мужик, проблемы! Понял, на? Ты уволен, на! И ты уволена! И ты! – вьюнош поочередно ткнул пальцем в парня, бабу в голубом и подошедшего из любопытства вплотную Лешего. – Поняли, на?!

– Не понял, на, – честно покрутил головой смутившийся пришелец, на всякий случай, копируя манеру общения.

– А ты вообще вали отсюда, мужик, – сбавил тон скандалист, более осмысленно осмотрев высокую фигуру владыки.

Тот решил не гневаться на очередного встреченного убогого, коими оказались богаты здешние края, и покатил свою корзину к входу в лавку.

Долго ходил Леший среди многоярусных полок, разглядывая невиданные товары. Цветные короба, шкатулки, мешочки и баклажки, исписанные словесами и образами, удивляли яркостью и разнообразием. Поражало изобилие вин, разлитых в бутылки, работы искуснейших стеклодувов. Были тут и полки с уже знакомыми пивными баклажками. Да чего тут только не было! И всевозможные колбасы, и сыры, рыба свежая, копченая, рыба пряных посолов, пряности, хлеба да сдоба свежайшей выпечки…

А людишек все прибывало и прибывало, вероятно, Леший попал сюда как раз в базарный день. А иначе, откуда столько праздного народа? И все катали меж рядов корзины, наполняя их снедью. Нешто в граде и правда живет столько людишек, что они способны сожрать все это изобилие?

Пришелец брал с полок коробки да шуршащие мешочки, щупал их, тряс и обнюхивал, пытаясь определить, что внутри. Пытался читать начертанные на них словеса, кои на первый взгляд состояли из знакомых буквиц, но ничего не мог понять.

А сколько фруктов-то разных заморских! А вона короба с орехами. Тут и лесной орех, и грецкий, и земляной, что из-за Цзыньского хребта везут. Видно и в урюканские края караваны ходят, ибо откуда ж еще здесь взяться сушеному изюму и кураге?

Понаблюдав некоторое время за тем, как покупатели отрывают от рулонов мешочки из тончайшей прозрачной материи и насыпают в них орехи и другую мелочь из коробов, Леший последовал их примеру.

– Что ж вы неуклюжие-то такие, мужчины? – вздохнула коротко стриженная черноволосая толстуха, некоторое время наблюдавшая, как он разрывает в лохмотья пятый мешочек. Оторвав и раскрыв новый, протянула пришельцу. – Держите уже.

– Благодарствую, добрая женщина, – с поклоном принял мешочек владыка, размышляя, не кинуть ли тетке золотую монету за помощь, или хватит и серебрухи? Но та, нарвав себе сразу несколько мешочков, уже катила свою корзину дальше, оценивающе разглядывая свежие фрукты.

Решив, что если будет покупать снедь, то не более, чем поместится у него в руках, Леший закатил свою корзину меж коробами, нагреб в мешочек изюм и пошел далее исследовать чудо-лавку налегке, поклевывая сушеную урюканскую ягоду.

– Мужчина, – кто-то крепко взял его за предплечье, когда владыка разглядывал плавающих в большом стеклянном кубе сазанов, – пройдемте с нами.

Пришелец с удивлением окинул взглядом высокого, почти с него ростом, мужика в уже знакомой темно-синей одежке. С другой стороны его взял за локоть так же одетый кучерявый крепыш. В устремленных на него взорах сквозила непонятная злоба. Несмотря на то, что его держали за обе руки, Леший все же зачерпнул из мешочка и отправил в рот целую горсть изюма.

– Пройдемте, мужчина, – еще более настойчиво повторил высокий и с силой сжал предплечье владыки, явно намереваясь сделать ему больно.

Кучерявый тоже изо всех сил стискивал руку пришельца. Однако, несмотря на все их усилия, пока они шли вдоль полок с товарами, Леший в несколько жмень прикончил изюм, смачно его пережевывая, вызывая тем самым новые приступы непонятной злобы у сопровождающих.

Они зашли за прилавки, прошли через стеклянные двери и поднялись на три пролета по обычной каменной лестнице. Далее следовал темный коридор, и вот Лешего с силой толкнули в открывшуюся железную дверь. Вернее, попытались толкнуть. Однако простым людишкам с первочеловеком не сладить. С таким же успехом они могли толкать скалу. А пришелец спокойно шагнул через порог, с интересом разглядывая комнату, стены которой светились чем-то, на первый взгляд напоминающим множество одновременно открытых малых призывов. Только открыты они были не в плошках с водой, а в прямоугольных зеркалах, коими увешаны стены. И никто не взирал из них, будто открыты призывы сами по себе на пустом месте. Вид из них был такой, будто множество птах уселись под сводом продуктовой лавки и взирали сверху на суетящихся внизу людишек.

– Эко диво! – восхитился владыка и обратился к высокому: – Как сие чудо творится?

– Чего-о? – прищурился тот, проходя и усаживаясь за стол из широченной черной доски. – Закрывай дверь, Андрюха.

За спиной Лешего с металлическим лязгом захлопнулась дверь, и крепыш Андрюха прошел к пареньку, сидящему перед стеной с чудо зеркалами, на коего пришелец изначально не обратил внимания.

– Ну что, мужик, – высокий упер руки в стол и вперил грозный взор в пришельца, – ты понимаешь, что конкретно влип?

– Влип? – Леший посмотрел под ноги, переступил, глянул за спину и выдал фразу, которую использовал в таких случаях Кощей: – Чувак, ты гонишь!

– Макарыч, можно я объясню товарищу политику партии? – ударил кулаком по ладони кучерявый. – Я аккуратно.

– Погоди, Андрюха, – высокий поднялся из-за стола, подошел к Лешему и ткнул пальцем в сторону наблюдающего за чудо зеркалами парнишки. – У нас есть прекрасное кино про то, как ты, мужик, пожираешь килограмма два изюма. Знаешь, сколько стоит изюм? Вот умножь стоимость двух кэгэ на десять и положи сюда, – тот, кого звали Макарычем, постучал по столу. – В противном случае с тобой о-очень аккуратно побеседует Андрюша, а потом я оформлю заяву и сдам тебя ментам. А уж наше начальство спишет на тебя не только два килограмма, и не только изюма. Ну что, калькулятор дать?

– Не все я разумею, что ты речешь, – ответил владыка, продолжая с интересом разглядывать показывающие живые картинки зеркала, – но мыслю, обвиняешь меня в воровстве. Будто я отказываюсь платить за съеденную урюканскую ягоду изюм?

– Во мужик загоняет! – хохотнул крепыш.

– Погоди, Андрюха, снова бросил товарищу высокий и заинтересованно уставился на пришельца. – А ты, значит, платить не отказываешься?

– Нешто я вор какой? – искренне возмутился владыка и сунул руку в один из карманов скрытого мороком широкого ремня, который всегда носил под рубахой. За съеденный изюм с лихвой хватило бы одной золотой монеты, но очень уж ему хотелось разузнать о чудо зеркалах, потому он взял сразу пять монет и стопочкой выложил их на стол. Заодно постучал костяшками пальцев по черной столешнице, но так и не смог понять, из какого дерева она сделана.