Михаил Михайлов - Кольцо Кощея

– Царь, – смущаясь, перебил меня Соловей, – надо наоборот говорить.

Смерив своего подчиненного суровым взглядом, я соизволил ему пояснить:

– По-плохому для меня – это когда все послушные и исполнительные. И мне не приходится свое злодейство проявлять. А вот по-хорошему – это когда окружающие мне сопротивляются и перечат. Тогда я начинаю свирепеть и зверствовать. Ты вот сейчас мне перечишь.

Соловей-разбойник побледнел – это стало видно даже при лунном свете – и на цыпочках попятился, скрывшись в кустах, а я приступил к операции под кодовым названием «Что посеешь, то и пожнешь». Зажав богатырю нос, я заставил его открыть рот и ловко всунул в него первый лимон.

– Жуй!

Зверская экзекуция (сами попробуйте слопать пятнадцать лимонов подряд) продлилась с полчаса. Под конец богатырь приобрел зеленовато-желтый цвет лица, точь-в-точь такой же была шкурка на плодах. Домовые и Соловей имели вид не менее болезненный, словно сами участвовали в этом действии одновременно с богатырем.

– Ну что, – спросил я пленника, – будешь еще безобразничать в МОЕМ лесу?

У того хватило сил только на то, чтобы отрицательно мотнуть головой. После такого ужина он не то что говорить, просто губами шевельнуть не мог.

– Вот и отличненько! Грузите его в избушку. Пора начинать камеры наполнять.

И тут я стал свидетелем презабавного зрелища. Мои подчиненные – один большой и трое маленьких – с пыхтением, перебранкой и взаимными упреками пытались сдвинуть с места тело богатыря. Наконец они попросту решили докатить его до избушки. Глядя на то, как стойко богатырь пытается держаться во время такого кантования, я немножко его пожалел. Стопор наступил, когда вся дружная компания встала возле куриных лап. Закинуть на высокий порожек весьма немалую тушу было не в их силах, и они присели отдохнуть прямо на богатыре.

– Эй, эй! – возмутился пленник. – А ну быстро слезли, не то…

– А лимончик? – ехидно спросил Соловей и выудил из кармана желтый плод. – Хочешь, поделюсь?

Разбойник поднес лимон ко рту и сделал вид, что откусывает. Лицо богатыря перекосила гримаса, и возмущение разом прекратилось.

– Эх вы, слабаки! Пора за вашу физическую подготовку браться.

С этими словами я ухватил богатыря и закинул в избушку. Моя бессмертная сила уже не раз выручала в подобных ситуациях. Да, с каждым разом я все больше и больше сживаюсь со своей участью и нахожу много плюсов в своем положении. Еще бы от злодейских подвигов отвертеться…

Илью-богатыря припахали на кухню, в помощь Яге. Нет, первые пару дней он отсидел в камере, но ничего лучше, как петь матерные частушки и другие песни деревенского репертуара, он не смог придумать. Еще и голосом и слухом паренек оказался обделен полностью. Нет, с громкостью было все в порядке – ревел так, что я его у себя в сокровищнице слыхал. Когда мне это надоело, я переправил его бабке. Вот тут-то он и взвыл. Яга сумела найти для него работу, исходя из его возможностей. Нет, ничего такого тяжелого и неподъемного – это для богатыря и за работу не считалось. А вот перебирание пшена и гречки его сломало. Все-таки Яга не была милой добродушной старушкой. По моему мнению, она и йога заставит помучиться хоть телесно, хоть душевно.

– Царь Кощей, – завопил он, едва я показался на пороге кухни, – смилуйся надо мною, запри меня в темнице сырой, за решеткой кованой, в кандалы закуй тяжкие да холодные…

– Ты чего это, Илюха, на человека набрасываешься? – удивился я. – На кой тебе темницы понадобились? Вроде сидишь в тепле, работенка непыльная, чего тебе еще нужно?

– Да какой ты человек?! Нечисть ты и погибель людская, – сплюнул богатырь в сторону и перекрестился, потом поменял тон на прежний просящий: – Силушек моих нет больше, вредная бабка опять мне крупу дала на переборку.

– А-а, – философски протянул я, пожимая плечами, – что поделать, судьба у тебя такая. А потом, какой же богатырь трудностей боится и бежит от них? Не позорь своего деда.

Помрачнев, богатырь отошел в угол, где на столе лежала крупа. Двумя грудами – побольше (пожалуй, на пару мешков) и поменьше (результат работы Ильи).

– Кощеюшка, доброго утречка тебе, – поприветствовала меня Яга. – Как спалось-отдыхалось?

– Нормально, – ответил я, водя носом над столом.

Завтрак был, как всегда, великолепен, и выбор просто сводил с ума. Хотелось попробовать всего, но на это мой желудок явно не был рассчитан. Позади шумно сглотнул богатырь, ощущая дразнящие запахи вкуснотищи.

– Кощеюшка, – завела свою вечную пластинку Яга, – когда на дела свои темные, злодейские выступишь?

– Бабуля, – едва не подавившись, ответил я, – только что после битвы с богатырем – чего частить?

– Да что енто за богатырь, – пренебрежительно отмахнулась бабка. – Ентот тебе на один чих. Мог положить на одну ладошку, а второй сверху прихлопнуть – только мокрое место и осталось бы.

Илья недовольно засопел, явно задетый словами Яги, но встрять в разговор побоялся, помня ее нрав, да и мои уроки по поеданию лимонов, видно, еще не выветрились.

– Даже не знаю, – пришлось мне идти на уступки. – Может, через недельку или попозже.

Отделавшись от Яги, я спокойно доел свой завтрак и вышел во двор. Солнышко припекало хорошо, даже и не верилось, что утро едва наступило. Из подданных никого не было, только Баюн по своей привычке грел пузо, лежа на телеге. Я пробовал пару раз слушать его сказания, но очень быстро охладел. Ничего интересного и завораживающего – сплошь старье, да еще и повторяющееся.

– Утро доброе, Баюн, – помахал я ему рукою. – Как жизнь, как дела?

– Нормально, Кощей, – откликнулся тот, с явным недовольством вставая на лапы.

Он бы и не делал этого, но встречать царя, да еще и общаться с ним, лежа на спине, опасался.

– Тогда не мешало бы тебе мышей половить, а то в замке их пропасть сколько развелось, – посоветовал я, с радостью наблюдая, как его морда начинает вытягиваться. – Продуктов попортили уйму. Скоро сметана закончится – чего лопать будешь?

Пробурчав нечто полупонятное, мол, не его это работа – мышей гонять, Баюн от греха подальше решил свалить. Потеряв собеседника, я пошатался по замку с полчаса, но никого больше не нашел. Окружающая нечисть была вся в делах, а те, что посвободнее, старались убраться с моих глаз до того, как их обнаружу. Поскучав, я завернул в кладовку к Яге и достал литровую бутыль крепчайшей настойки. Как раз вспомнил о недавней сваре с Водяным, так что требовалось извиниться и пойти на мировую. Заодно из одного сундучка, что стоял в кладовке, набрал десятка три жемчужин. Настоящих, привезенных заморскими купцами, но перехваченных оборотнями. Выбрав и разложив по карманам нужные вещи для будущей «дипломатической» миссии, я направился на старое место, где до этого встречался с Водяным.