Дарья Проценко - Оазис

— Да, твой опыт тебе пригодится, — ехидно улыбнулся Телльмуур. — Значит, ты идешь к нему, а мы с Миритис тем временем будем развлекать гостей и Тагирас. Часа два у тебя будет.

— А я? — Спросил отец.

— А ты с утра летишь сюда. И ждешь тут Арье с ее драконом.

— Вот больше всего не люблю ждать.

— Папа, я так думаю, что у тебя-то как раз самая главная роль.

— Да, — нервно сказал отец, — сидеть и волноваться!

— Нет… Встречать нас. И, скорее всего, ты же нас отсюда и унесешь.

— Вообще, Арье, — сказал Телльмуур, — по-хорошему, переждать бы вам здесь несколько дней. Вильмаар принесет завтра сюда вещи и еду. Пещера защищена от чужого внимания. Никто вас тут не найдет.

— Телль, я понимаю Арье, и тоже думаю, что два часа это слишком мало, чтобы они выбрались из дворца и добрались без помех сюда. Поэтому мне вряд ли удастся спокойно посидеть в пещере. Буду патрулировать эти проклятые пески. Чего только не сделаешь для любимой дочери, — под конец пробурчал отец.

— Да, это, наверное, правильно. Мы с Миритис присоединимся к вам, как только выйдем из дворца. Но ни я, ни она не сможем уйти с пира, пока Тагирас не пойдет к дракону. А как только она обнаружит его исчезновение, времени у нас будет не так уж и много.

— Если Арье не приведет сюда 'хвост', то мы расположимся в пещере и спокойно вас дождемся. В противном случае… А! Ладно, как бы там ни было! Чего сейчас гадать.

— Телльмуур, — сказала я. — Мне нужен план дома воительницы. И надо еще что-то решить с одеждой. Для служанок нужно выбрать что-то такое неприметное. А то я там буду по коридорам ходить. Чтобы не привлекать внимания, в общем…

— Да, подумаем.

— Ладно, — сказал отец, — я свою задачу понял. Но я хочу еще раз оглядеться с воздуха. Мне тоже надо подумать.

— Хорошо. Я найду пока, чем мне развлечь Арье. — Вставая, сказал Телльмуур.

Пока отец изучал воздушное пространство и подходы к пещере, пытаясь понять, откуда можно ждать неприятностей, Телььмуур тоже решил со мной поговорить о том, насколько мне все это надо.

— Арье, ты же понимаешь, что есть вероятность, что дракон с тобой не пойдет?

— Понимаю, — пришлось признать. Я понимаю, но надеюсь.

— И тебя это не останавливает?

— Нет!

— Но ты понимаешь, что, возможно, будешь выглядеть глупо, когда придешь к нему со своим предложением. Если он вообще станет тебя слушать и не позовет стражниц. Может быть, ему в гареме хорошо. В конце концов, его всю жизнь готовили именно к этому.

— Когда мы с ним общались в последний раз, у него не было ни одной мысли на тему того, что он хочет провести всю жизнь в гареме.

— Его могли убедить, — Телльмуур внимательно посмотрел на меня.

— Пусть он сам мне об этом скажет. А я попробую его понять…

— Арье, все в мире скомпенсировано. Если ты понимаешь всех, то никто не будет понимать тебя. А если кто-то предал тебя и обманул, то это не значит, что его когда-то предадут, а значит, что у тебя появится возможность качественно предать и обмануть кого-то другого…

— Я его не предам только потому, что вы все дружно пытаетесь меня отговорить делать что-либо… В этом случае я предпочитаю быть дурой!

— Тебе видней. Не стоит спасать дракона только потому, что так принято. Я бы хотел, чтобы ты шла туда завтра с широко открытыми глазами.

— Шире некуда.

К госпоже меня все же взвали. В кабинет. За столом, правда, сидел Асазваал, а госпожа небрежно развалилась в кресле. Я решил, что она специально приняла выгодную позу. Что-что, а такие вещи я понимал интуитивно. И расслабился. Разговор наверняка пойдет о предстоящей свадьбе. Но понял, что все гораздо серьезней, когда в руках у госпожи оказался знакомый тубус… Я даже не предполагал, что воительница по волшебству может опуститься до того, чтобы копаться в вещах наследной принцессы Аэрты.

Плавно отвернув крышку, Тагирас достала оттуда небольшой свиток.

— Сядь в кресло. — Я послушно опустился в кресло рядом с Асазваалом, не понимая, что происходит. А госпожа тем временем развернула свиток и, поведя рукой в сторону, начала читать вслух.

— Аини, лали, суирэ, рухди, адие, жаммин, айто… — я подавался навстречу ее голосу, в то время как мое сердце сладко замерло в груди от осознания того, что скоро я смогу почувствовать свое волшебство.

Вдруг она замолчала. Потом довольно улыбнулась, переглянувшись с Асазваалом. Заклинание-ключ вспыхнуло в ее руках. И тут она впервые назвала меня по имени.

— Лельмаалат, нам ведь с тобой не нужна эта бумажка?! Тебе и так со мной будет хорошо. И магия нам с тобой ни к чему. Я волшебница. Одна из лучших. Тебе же совершенно не надо уметь колдовать. А всему остальному я тебя научу…

Мои руки сжали поручни кресла, сердце, словно птица, рванулось наружу. Асазваал, протянув ко мне руку, сильно сжал ею мои пальцы. А госпожа легко поднялась, приблизилась ко мне, наклонилась и уверенно поцеловала в губы.

Потом, видя, что я не отвечаю на ее поцелуй, оторвалась от меня, заглянула в глаза и сказала:

— Ничего, уже скоро. Асазваал! Проводи!

И я, ничего не соображая, покинул кабинет.

Весь вечер отец был задумчиво-заботлив, вышагивал вокруг меня и машинально поправлял то складку на моей рубашке, то вилку на столе. Наконец застыл напротив меня.

— Арье, я знаю, что такие разговоры должна была бы проводить с тобой мама, но поскольку так получилось, что сейчас я тут главное заинтересованное лицо в том, чтобы с тобой было все в порядке, то… — Папа замолчал, потер подбородок и, наконец, почти попросил. — Если все получится, может быть вы там… решите свои проблемы интимного характера. В конце концов, это поможет передвигаться быстрее.

— Нет, папа.

— Ну почему так категорично? Ты что не хочешь?

Хочу ли я? Да! Только это мое желание… И Лельмаалат за мои чувства не в ответе.

— Я не хочу, чтобы это было по принуждению. Что угодно только не это! Пусть лучше меня убьют.

— Арье, девочка, иногда можно и даже нужно поступиться жизненными принципами…

— Это не тот случай, папа. Иначе я перестану себя уважать.

— Да, — устало вздохнул отец, — просто мне хотелось бы, чтобы вы выбрались из этой передряги с наименьшими потерями. Уважение можно заслужить, а вот воскреснуть уже не получится. Знаешь, — тут он несколько оживился, — если все так плохо, есть определенные травы…

— Нет, это не обсуждается. — Я даже отцу не могу объяснить, почему с моим драконом так нельзя. У Лельмаалата и без интима пунктик на свободе и непринуждении.

— Маленький глупый дракончик, ты ведь не сильно расстроен? — Асазваал откровенно издевался.

Я был опустошен. Настолько, что я даже не мог поддерживать маску. Конечно, я мог предположить, что вопрос с активацией моей магии рано или поздно всплывет, но я не думал, что это произойдет так скоро и таким образом. Я никогда не чувствовал свой дар. Я не знал, много ли я могу. Но потеря чего-то своего, даже такого неизвестного, была болезненной.