Дарья Проценко - Оазис

Мужчин в Дагайре не учили обращаться с оружием. Мужчин в Дагайре воспитывали в почтении к женщине. Мужчины в Дагайре — слабы и изнеженны. Мужчины в Дагайре не должны касаться женщины если она им этого не позволит… Принцессы ошибаются сплошь и рядом… И я не стала исключением. Меня профессионально душил сильный мужчина, который не испытывал ко мне никакого почтения. Даже не поздоровался…

— Какая миленькая служаночка! И что это она тут делает? У нового мужа госпожи? — Прошептал он мне на ухо, удерживая удавкой за мою многострадальную шею…

Я попыталась вывернуться… Куда там! Держал он меня крепко, а я не знала что мне делать…

Но наша возня не осталась без внимания. Из гардеробной вышел Лельмаалат…

— Я так и подумал, что ты нечто подобное выкинешь, поэтому и зашел проведать! Что ж, не ты первый, не ты последний, — философски заметил мужчина, — только я думал, что мозгов у тебя побольше, чем у некоторых! — И он опять с силой сдавил мне шею.

— Асазваал! — Твердо сказал Лель. — Отпусти ее!

— А иначе что? Что ты мне сделаешь, ящерка? Я сильнее тебя и умнее! Сначала я разберусь с ней. Чуть-чуть придушу, потом покажу госпоже, а потом…. Я думаю, она мне не откажет… Отдаст эту вкусную девочку мне на ночку-другую. А потооооом….. Потом я ее съем! С тобой же у нас будет разговор отдельный. Я сделаю все, чтобы ты мучился как можно дольше! — Последние слова он почти выплюнул.

На Лельмаалата было страшно смотреть. Он был мертвенно бледен, ноздри раздувались. Но молчал, и его молчание было красноречивее слов. Вдруг он дернул за завязки своей сумки, которую держал в руках. Острозаточенный клинок полыхнул синим в свете магических светильников и Асазваал стал оседать на пол пытаясь двумя руками удержать кровь, потоком хлынувшую из раны на шее…

Я словно выпал из реальности. Так и стоял в оцепенении, глядя на распростертого у моих ног Асазваала. В чувство меня привела Арье.

— Лель, надо собираться!

Я взглянул на свои руки. Я все еще держал кинжал, со следами крови любимого наложника госпожи… Вот так просто…. Тагирас никогда не простит…

Какая-то малодушная часть меня пыталась взывать к совести и благовоспитанности, но разумом я понимал, что по-другому я не мог поступить. С Асазваалом нельзя было договориться, Тагирас нельзя было убедить… Мысль о том, что я все сделал правильно успокаивала.

— Лель, не стой столбом! Нам пора! — Арье забрала у меня кинжал. — Кто мог знать, что он сюда придет?

— Думаешь, как скоро его начнут искать?

— Да.

— Госпожа вряд ли знает. Но у дверей слуги…

— Так я и думала!

Я кивнул на окно.

— Туда?

— Справишься? Там довольно высоко.

— Не сомневайся!

— Тогда иди, заканчивай с туалетом…

Арье подняла мою сумку, а я пошел в ванную мыть руки. В процессе пытался сообразить. Что еще нужно сделать перед уходом. Взглянул на себя в зеркало и вспомнил о прическе…

Пока Лельмаалат с остервенением выпутывал из волос жемчуга и золотые цепи, я растирала шею и отмывала от крови кинжал. Он все сделал правильно…

Наконец он заплел косу, натянул сапоги, подхватил сумку. Я привязала к ножке его монументальной кровати веревку и бросила ее в окно. Высунулась, глянула вниз. Все спокойно. Кивнула Лельмаалату.

— Давай!

Он легко запрыгнул на подоконник и тенью скользнул вниз. Я полезла следом.

По темной части сада мы пролетели быстрее ветра, даже не запыхались. Но вперед воротами пришлось притормозить.

— Лель, — шепнула я ему, — идем спокойно и медленно, ты молчишь и слушаешься меня беспрекословно!

Он сжал мне руку. И мы вынырнули из кустов.

Я степенно пошла по дорожке с высоко поднятой голову и крепко держа Лельмаалата за руку.

— Госпожа будет очень недовольна твоим поведением, глупый ревнивый дракон!

Лельмаалат сбился с шага. Но я потащила его дальше.

— Ты же прекрасно знаешь, что Телльмуур ее муж, а если тебя взяли из жалости в постель, то ты должен это ценить, и не ждать, что госпожа начнет прилюдно тебе оказывать знаки внимания!

Лельмаалат решил подыграть.

— Но я же ничего не сделал!

— Молчи! Во дворце тебя ждет наказание! И тебе остается только надеяться, что оно будет не слишком суровым…

Мы дошли до ворот. Стражницы с интересом наблюдали за нашим разговором. Я не обратила на них никакого внимания и продолжила отчитывать Лельмаалата.

— Разве тебе мало того, что тебе дарят подарки и взяли на праздник, а ты совершенно не умеешь себя вести.

— Я старался…

— Плохо старался. Тебе стоило вспомнить о своей воспитанности!

Ворота остались позади. И ненавистный дворец вместе с его хозяйкой тоже. Нас никто не преследовал. Стражницы нас, конечно, запомнили. Но, по крайней мере, сейчас у них подозрений не возникло…

Идя по улице Оазиса я впервые вздохнул полной грудью. Я был напряжен, но теперь совершенно точно знал, куда иду и зачем.

В богатом квартале Ай-Румай было тихо, либо все уже спали, либо веселились на моей свадьбе. Мы шли быстро. Арье говорила.

— С лошадьми мы решили не связываться, посреди улицы их не оставишь, а идти к Миритис нет времени. Нам с тобой нужно выйти из Ай-Румай в пустыню. Ты не устал?

— Нет! Говори, что делать, я готов!

— Отлично! Не будем отвлекаться. Нам еще далеко.

— Ты точно знаешь куда идти?

— Я теперь хожу только по меткам. Поэтому не волнуйся.

Дальше мы шли молча.

По мере удаления от центра, народу на улицах стало больше, иногда в небе пролетали драконы. Внимания на нас никто не обращал, но я старался не сильно смотреть по сторонам и максимально сутулился.

Ночь была такая, как большинство моих ночей в оазисе Курмула. И мне даже удалось немного успокоиться. Я словно почувствовал себя в привычной обстановке. И мне нравилось смотреть на спину Арье, которая невозмутимо шагала прямо передо мной.

Через час мы вышли к кварталам бедняков. Домов здесь не было, но еще была дорога. Пустыня была близка, я чувствовал ее, а на губах мне уже мерещился вкус моей свободы…

Да что ж такое. Опять. До цели оставалось совсем чуть-чуть. С последнего оставленного нами бархана летели всадницы. Я бессильно скинула сумку на песок, пытаясь заглушить плеснувшее в глазах отчаяние. Лельмаалат, как будто приняв какое-то решение, подошел ко мне близко-близко и горячо зашептал, нервными движениями пытаясь сорвать с себя рубашку.

— Арье, давай сейчас, тогда я смогу летать. Мы убежим.

— Лель, — я протянула руку и, путая пальцы в его волосах, прижалась к нему лбом. Мое сердце учащенно забилось. Вот он самый романтический момент моей жизни. Жалко только, что последний. — Мы ничего не успеем, нас догонят.

— Ну, неужели ничего нельзя сделать? — Он в упор посмотрел на меня. Черные глаза полыхали огнем. — Арье! — Он рывком вскочил на ноги, — я буду драться, слышишь, мы умрем вместе, как воины! Я никогда не вернусь в гарем!