Дарья Проценко - Оазис

День я провела на берегу реки. Сначала ожесточенно швыряла камни в прозрачную воду, а потом просто сидела на берегу, пока в душе не стало пусто… Мне было неинтересно, что происходит в замке. Уже неинтересно. Я наслаждалась свой болью, потому что знала, что у меня есть только этот день. И завтра все будет по-другому. Я опять стану принцессой Аэрты и буду вежлива и холодна. Да, у меня были проблемы с воспитанием, но даже моих умений должно было хватить, чтобы не показывать своих чувств на людях. А сегодня я училась жить со своим выбором, который поставила выше личного счастья.

В замок я вернулась ближе к вечеру. Отца мельком увидела во дворе, но подходить, естественно, не стала. Быстро пошла к себе, боясь с кем-нибудь столкнуться по дороге… Мне страшно было открывать дверь, потому что придется ложиться спать, а в тишине и бездействии эмоции накатывали волнами и глупые мысли так и крутились в голове…

В комнате горел свет. По одной стене паутинкой раскинулись голубоватые магические нити. Было тепло, а в воздухе витал какой-то неуловимый свежий аромат. На мгновение стало приятно… Кто-то позаботился о том, чтобы мне было не так страшно возвращаться к себе. Я зашла в комнату, устало расстегнула рубашку и бросила ее на стул… И тут меня сзади обняли прохладные руки, и я почувствовала того, кто стоял за мной, всем телом…

— Ничего не бойся, это я, — прошептал на ухо Лельмаалат. — И ничего не говори, не надо. Просто будь со мной…

С утра Арье первым делом поинтересовалась:

— Я проснулась там же где заснула? Или ты меня опять переместил?

Я тут же оказался сверху и, сузив глаза, спросил:

— А ты сомневаешься?

— Честно? Нет! Но ты же не будешь отрицать, что все было несколько неожиданно…

— Почему неожиданно, у меня лично все было запланировано!

Она недоверчиво посмотрела на меня, потом чуть отодвинулась, оперлась на локоть и сказала:

— Мне ты почему-то об этом решил не сообщать!

— Потому что сам не знал, что мне делать… Это ты повела себя неожиданно, я же не думал, что ты меня прямо так сразу отпустишь… Но когда ты сказала, что я могу ехать в Харитту, я понял, что никуда не хочу от тебя уезжать, — я был серьезен, потому что само признание было для меня серьезным. А Арье внимательно слушала, трогательно касаясь меня пальцами. И от этих прикосновений мне становилось труднее дышать и совершенно не хотелось разговаривать. Но кое-что все-таки сказать стоило …

— Я люблю тебя.

Арье обняла меня, положила голову мне на плечо и стала говорить, обращаясь к потолку, из чего я сделал вывод, что это тоже признание…

— А я вчера решила, что ты уезжаешь, и даже не рискнула проводить, думала, что не смогу отпустить… Потому что я не смогла бы отпустить от себя самое дорогое…

Мы помолчали минуту. Привыкая. А потом я сказал:

— А я подружился с твоим отцом!

— Интересно как? Папа, знаешь ли, был о тебе не лучшего мнения и считал, что тебя очень неправильно воспитали. А критику держал при себе только потому, что я сама тебя выбрала…

— Мы подружились после того, как я ему сообщил, что никуда уезжать не намерен… Тогда он и рассказал, что поскольку ты ушла гулять с лошадью, то раньше вечера вас не ждать…

— А ты серьезно решил остаться?

— Да!

— Но твои мечты… — осторожно начала Арье.

— В Аэрте тоже есть море! Помнишь, ты мне сама говорила?

— Конечно, есть! — с энтузиазмом воскликнула принцесса. — Но прежде чем мы туда поедем, я все-таки у тебя спрошу… Правда, опять все получается несуразно… Но все равно… Лельмаалат, а как ты посмотришь на то, что я сделаю тебя королем?

— Это предложение? — Спросил я удивленно.

— Исключительно деловое! Работы много, а одной лень!

— Тогда я точно соглашусь. В Дагайре выращивают очень трудолюбивых драконов!

— Кажется, мне очень хочется это проверить, — сказала Арье, и откинула своей рукой волосы с моего плеча.

Я никогда не думал, о том, насколько это хорошо — обнимать обнаженную женщину. Чувствовать ее всем телом. Знать, что она только твоя и что это только начало. Отдавать себя во власть ее рук. Рассыпать по подушкам все свои мысли. Смотреть и не видеть. Хотеть и получать. Любить и быть любимым.

Отдохнуть после нашей ошеломляющей ночи Лель мне не дал. Потому что вспомнил о том, что родился дракон.

— Поехали летать? — Лукаво спросил он, соскакивая с постели и пытаясь разыскать свою одежду.

Я с готовностью поднялась! Ни за что не пропущу! Меня это тоже касается! Этот дракон — мой!

Я решила, что лучше всего эти эксперименты проводить на море, поэтому из замка мы сбежали, пока нас никто не поймал и не начал приставать с вопросами. Я только на кухне захватила еды, чтобы мы могли перекусить. А то вдруг после всех своих превращений Лельмаалат в обморок свалится… Как же я все-таки мало знаю о драконах!

За время наших странствий в Дагайре мы устали от песка, причем Лель, по-моему, еще с рождения, поэтому для нашей экскурсии я выбрала маленькую галечную бухту, в которой любила бывать. С одной стороны бухты возвышались три ряда скал, разными по длине зубцами уходя в море. На вершинах росли сосны, которые узловатыми корнями, словно огромными лапами дробили известняк. Он осыпался в море и окрашивал его в белый цвет во время весенних штормов.

Скала, окаймляющая бухту, к ее правому краю растекалась по земле, превращаясь в пологий мыс, который загибаясь, касался воды и открывал проход в бесконечные морские дали…

Лельмаалат не мог наглядеться. Море его завораживало. Я уже вовсю плескалась, наслаждаясь прохладной водой, а он все также сидел на берегу, легонько касаясь волны руками. Знакомился…

— Лель! Ты купаться будешь?

— Пока нет! — С улыбкой ответил он. — И ты вылезай, я все-таки хочу сначала кое-что другое попробовать.

Я вышла на берег, вытерлась и опустилась на камни сохнуть и ждать торжественных превращений. Но Лель мне не дал насладиться моментом.

— Отвернись, — попросил, — я же не знаю, что получится.

И я отвернулась от солнца и стала смотреть в другую сторону залива. Было хорошо и спокойно, пока над ухом не раздалось:

— Боишься? — Дракон пристраивал свою шею на моих плечах и обвивал хвост вокруг моих ног.

— Нет, — я зажмурилась, прислушиваясь к ощущениям, — познаю. Ты такой интересный…

— А ты прохладная, — он прижался ко мне еще теснее, — так приятно…

Я оперлась на него спиной и затылком. Хотелось почувствовать его руками, но я боялась шевельнуться, чтобы не спугнуть момент:

— Тебе не тяжело?

— Нет… Мне сладко, — и язык легонько прошелся по моей шее. Вот теперь раздвоенный.

— Я же после моря!

— А мне само слово нравится. И нравится об этом думать.