Вера Чиркова - Бегущие по мирам

– Таресса? – Он вдруг быстро схватил меня за руку. – Прости, но я снял часть щитов. Сейчас ты на что-то обиделась.

– Совсем немного. Просто это ты еще меня не знаешь. Смотри. Только руками пока ничего не трогай.

Я призвала сферу и развернула перед нами, а потом отправила ее в мир темных. Прямо на еще дымящиеся руины форта. Все-таки дров Найк с Тишей заготовили порядочно… Повздыхав над потерянным имуществом, погнала экран ко второй захоронке, жалея, что положила в нее только часть наших ценностей, но зато спрятала заветный рулончик. Ее я сделала в заброшенном гнезде какой-то птицы, на узкой площадке одинокой скалы.

– Сейчас я подгоню поближе и открою заслон. Там холодно, так что быстро подними вот тот хворост и достань мешок, только весь не высовывайся…

Зря я так долго объясняла, маг выполнил задание с ловкостью бывалого спецназовца. Закрыв и отпустив сферу, я подтянула тщательно упакованный мешок, развязала тесемки и достала главную ценность. Осторожно раскрутила толстую бумагу, полюбовалась и отдала ему. А потом устроилась так же, как он, опершись локтем на спинку дивана, подперла щеку кулаком и принялась смотреть, как он недоверчиво изучает портрет.

– Откуда? – Дэсгард бережно отложил бумагу на стол и взял меня за руку.

Поднес ее к губам, потом прижал ладонью к щеке и на миг закрыл глаза. Я просто не могла не воспользоваться этим моментом, мне так хотелось потрогать его волосы…

– Как ты относишься к семьям, где мужчина старше жены на пятнадцать лет? – чуть хрипловато поинтересовался он, вдруг оказавшись совсем рядом.

– Замечательно, – пробормотала я, не выпуская из рук его волосы, – но папа велел не выходить замуж без его благословения.

– У тебя же теперь брат есть. Давай спросим у него?

Черт, а ведь хорошая идея!

– Давай, – согласилась я и вдруг вспомнила, что брат у меня совсем не промах и сразу же потребует и себе привилегий, и уныло вздохнула: – Не-а, брата лучше поставить перед фактом. Впрочем, папу тоже…

Слишком хорошо и спокойно было мне в кольце этих рук и в сиянии этих глаз, чтобы я не понимала, что ничье разрешение уже не имеет ровно никакого значения.

– Дэс, – рассеянно пробормотала я, перебирая его волосы, – а где вы берете все эти пироги, что стоят по всем углам?

– Так меня не оскорбляла ни одна женщина, – крепче сжимая объятия, пожаловался он, но я точно знала, что это вранье чистой воды.

Его чувства теперь были мне доступны так же, как чувства Тера в чужом мире, и я сама выбрала именно эту высшую степень открытости, когда Дэс предложил ритуал.

И в этих чувствах главными были жаркое, как летнее солнце, счастье, огромное и нежное, как море возле моего острова, обожание и надежная, как пляж под скалистым берегом, заботливость.

Только теперь до меня дошло, что значат принятые в ковене слова «моя женщина» и «мой мужчина». После ритуала, для которого не требовался никакой служащий загса, двое принадлежали друг другу ровно настолько, насколько сами пожелали при ритуале открыть свои души.

Мне вовсе не хотелось знать, насколько доверяли Дэсу его первые жены, я и так поняла, что ни одна не решилась открыть чувства по высшей мерке. Но мне-то нечего было скрывать, и, кроме того, он сразу сказал, что открыться можно только поровну. А я хотела знать его чувства ко мне до самого донышка. И не ошиблась в выборе.

– Ты же знаешь, что это не оскорбление, – нежно погладила я смугловатую скулу, обещая себе, что займусь его регулярным питанием.

– Я все теперь знаю, но не привык и никогда не привыкну… Счастье мое, да я даже еще не верю!

– А я верю. Я быстро привыкаю к хорошему. А вопросы все равно буду задавать.

– Сначала я схожу за тортом. Тер заказал Дише еще утром, как только вы пришли… Потом задавай сколько хочешь.

– Торт? – Я на минуту задумалась. Это было бы здорово – я, он и торт, но выпускать из рук любимого мужчину не хотелось совершенно.

– Солнце мое, – засмеялся он счастливо, стискивая меня еще крепче, – смотреть со стороны, когда ты вот так задумываешься, мне всегда было очень интересно, но теперь, когда я чувствую твои сомнения, это просто восхитительно.

– Черт… Я не поторопилась с выбором открытости? – смутилась я притворно, но вдруг вспомнила про напарника и всполошилась: – А что, Тер все чувствует так же, как мы?

– Ничего он не чувствует, кроме общего настроения. На прослушивание эмоций такого рода в доверии напарников или учеников ставится щит.

– Ну ему и того, что он почувствовал, должно было хватить, – хихикнула я, – хотя не думаю, что он огорчился. Но делиться своим счастьем с общественностью я пока не готова.

– Я никого сюда не пущу, – пообещал Дэс и нехотя поднялся с постели. – Вернусь через минуту.

Но вернулся он раньше, смущенный и сияющий. С огромной корзиной с цветами и не менее огромной – с едой, причем сверху красовалась серебряная крышка от блюда с тортом.

– На подоконнике стояло… Я накрою стол?

– Ладно, – согласилась я и ринулась одеваться. Это был наш первый совместный праздничный обед, и я желала выглядеть так, чтобы потом было что вспомнить.

Новый шкаф, до которого у меня раньше не дошли руки, был просто забит одеждой, но у меня не было никакого желания в такой момент копаться в тряпках. Просто выбрала цвет, который всегда мне шел, и ткань, которая подходила к случаю, прихватила туфельки и на несколько минут оккупировала ванную. А что там дольше делать, если за дверью ждет торт и, главное, любимый мужчина.

Мужчина оказался на высоте – в комнате порядок, стол накрыт, а сам в свежей белоснежной рубашке… и цветок в руке. Я даже замерла от восхищения.

Очень редко видела, чтобы кому-то так шел белый цвет. Просто необычайно шел, и темные волосы, рассыпавшиеся по воротнику, только усиливали контраст. А потом утонула в сиянии карих глазах и постепенно осознала, что большая часть бушующего в душе восхищения – не моя. И смутилась… Да что такого особого в моем облике, чтобы смотреть вот так? Платье темно-зеленое, матового шелка, с глубоким углом выреза и струящимися рукавами и юбкой, волосы я просто заплела в косу и уложила повыше, из украшений все тот же медальон ковена…

– Солнышко мое! – Он мгновенно очутился рядом, подхватил на руки, закружил и бережно усадил на диван перед накрытым столом. – Ты главное украшение любого платья! И мыслей я не читаю – это невозможно, я говорил. Но когда так полно ощущаешь эмоции, понять ход мыслей несложно. И это так прекрасно! Знаешь, я ведь всегда сам очень боялся полной открытости, иногда и меньшая, четвертая ступень тяжелее камня. Но все потом… Сначала мы будем кушать и пить вино, Тер положил бутылку редчайшего сорта риайнского. Ты еще не была на южном склоне, там у ковена большой виноградник, и я его тебе покажу.