Надежда Первухина - Все ведьмы делают это! (Другая редакция)

– Ах вот почему наш русский дракон так вам обрадовался! – воскликнул Баронет, уязвляя своим чересчур игривым тоном зятя в самое сердце. – Видимо, благодаря знакомству с вами он надеялся не только укрепить российско-японские отношения, но и, как бы это сказать… увеличить поголовье драконов…

– Калистрат Иосифович, я попросил бы вас…

– После, после попросишь, Авдюша. Сегодня я благотворительностью не занимаюсь, – выдал очередную язвительную фразу Баронет и тут же снова стал сосредоточен и серьезен. – Однако я хочу понять, какое отношение к этим МУДРАКам имеет моя приемная дочь, то есть природная ведьма Викка. Какое положение она занимает в этой организации?

– Главенствующее, – просто сказала госпожа Инари.

– Простите?..

– Знаете, – госпожа Инари вдруг поднялась из-за столика, – вам сейчас лучше всего поехать со мной. Вы все увидите… на месте. Тем более что вы, господин Аудэу, стремились увидеться со своей женой как можно скорее.

…Через несколько минут от ресторана «Палый лист» отъехал темный лимузин и растворился в серых осенних сумерках. А еще через пару минут, принюхиваясь к следу лимузина, с ресторанного порожка спрыгнула серая крыса и, поблескивая алыми глазками, засеменила туда, куда направлялись не подозревавшие о слежке человек, дракон и маг.

– Ваши стихи совершенно не похожи на те, которыми заполнены японские хрестоматии, – вежливо говорит Инари Авдею, едва он закончил читать. Ему непонятно – это похвала или наоборот? Но уточнить он не решается, тем более что сидящий за рулем тесть принимается кашлять и жаловаться на остеохондроз, радикулит и внезапно разыгравшуюся подагрическую аденому, что для всех, знающих характер принципиально не умеющего болеть Баронета, является тревожным симптомом ухудшившегося настроения высокочтимого мага. Но при чем здесь Авдей, в конце концов? Инари сама попросила его почитать стихи, чтобы скоротать дорогу…

А дорога эта, повинуясь указаниям госпожи Инари Такобо, вывела баронетовский лимузин из цивилизованного, сверкающего рекламными огнями столичного центра сначала в полосу спящих под первым снегом дачных поселков, а потом и совсем в лесную глушь. Свет от фар бестолково метался, выхватывая из таинственной черноты то кустарник с остатками скрученной, покореженной заморозками листвы, то стволы деревьев. Машину ощутимо потряхивало: дорога здесь явно была ненаезженной, если все эти рытвины и ухабы можно вообще было назвать дорогой.

– Да, воистину, в России две основные беды, – ворчал Баронет, заставляя свой лимузин выкарабкиваться с натужным ревом из очередной колдобины. – Дороги – это первая беда…

– А вторая? – с заднего сиденья спросила далекая от российской ментальности наивная Инари-сан, ойкнув при этом – ее коленки стукнулись о колени рядом сидящего Авдея, отчего тот внутренне застонал.

– А вторая российская беда… – начал было Баронет и осекся, потому что еле тащившийся лимузин вдруг взревел, как танк, и с ненормальной скоростью выкатился из леса на обширное сумеречное пространство, которое очень хотелось назвать полигоном.

– Мы приехали, – объявила Инари-сан. – Здесь находится центральный офис Московской Управы драконов.

И, не дожидаясь мужчин, первой выбралась из лимузина.

– Где здесь офис?! – поеживаясь от северного ветра, спросил Авдей, неловко топтавшийся возле машины. Он уже и не рад был свалившимся на голову приключениям, вспоминал, что дочери остались, по сути, одни с бабушкой, а это чревато не предсказуемыми последствиями. И тот морок, которого оставил Баронет на кухне вместо Авдея, – надолго ли его хватит? Писателю казалось, что прошла целая вечность с того момента, как они с тестем покинули квартиру. Баронет же, не подозревая о тягостных раздумьях Авдея, обменивался с Инари несколькими быстрыми фразами на японском и, разумеется, вопроса зятя не услышал.

Авдей огляделся. Не считая их машины и чернеющего вдали леса, на поле не было ничего, кроме взвихренного снега, перемешанного с палой листвой. Сплошной неуют и отсутствие моральной поддержки. И холодно, черт побери, в одном-то наколдованном смокинге! Дубленку или хоть пальтецо завалящее тесть наколдовать не удосужился, совсем ни во что Авдея не ставит…

Тут поднялся совсем уж инфернальный какой-то ветер, столбом взметая в темное небо снеговую пыль. Авдей зажмурился, хотел было подойти к Инари – обнять, защитить от ужасного ветра, но, когда он через мгновение смог открыть глаза, Инари и Баронета рядом не было. Они находились метрах в десяти от лимузина, стоя возле неизвестно откуда взявшегося белоснежного двухэтажного здания офисного типа.

– Господин Аудэу! – махнула писателю рукой Инари-сан. – Скорее идите сюда, иначе вы простудитесь.

Авдей не заставил себя ждать, и вскоре все трое входили под облицованные мрамором своды центрального офиса Московской Управы драконов. Вестибюль был пуст, и его тишину нарушал только звук шагов нежданных гостей да журчание воды в окаймленном цветущими примулами небольшом фонтанчике.

– Нам наверх, – указала Инари-сан на крытую бордовым ковром лестницу, позолоченные перила которой украшали канделябры в виде драконов.

– А лифт не предусмотрен? – деловито спросил Баронет, словно ему не впервой было находиться в здании, появившемся ниоткуда.

– Лифт здесь предусмотрен только подземный, – ответила Инари. – Для персонала. Насколько мне известно. Я ведь здесь не хозяйка, а тоже только гость…

– Дорогая Инари, вы преуменьшаете свое значение для нашей организации! – раздался громкий голос откуда-то сверху.

Произнесший эти слова мужчина дожидался гостей на верху лестницы, сразу возле белых элегантных дверей, украшенных скромной, чистого золота, табличкой:

– Прошу вас! – Мужчина широким жестом распахнул двери.

За дверями оказался зал, по красоте сравнимый разве что с приемной президента какой-нибудь сверхдержавы. Меж высоких узких окон стены были зеркальными, вдоль стен в элегантном беспорядке стояли мягкие кресла, обитые золотисто блестевшей кожей. Возле кресел на тонких ножках примостились сервировочные столики с вазами, полными фруктов или каких-то экзотических, сладко пахнущих цветов. Все это изящное великолепие освещалось несколькими люстрами от Тиффани, свисавшими с потолка на тонких золотых цепочках.