Екатерина Полянская - Попробуй меня уберечь!

Для полного счастья я стала выводить несложные пассы, нарушая обещание по возможности не колдовать. А что делать, если тропинку скорее чувствую, чем вижу? Я, надо заметить, не обучена мысли лошадям передавать. А если какая-нибудь из них ненароком свернет себе шею, Алекс первый же меня по головке не погладит.

Пришлось растапливать снег. Одно нерадивое небесное светило уже должно гонорар мне выплатить. Во второй раз его работу делать приходится. Правда, грязно стало, жуть, но зато теперь хотя бы понятно, куда ехать.

– Не нравится мне эта избушка, – проворчал Габриэль.

Ага. Вспомнить бы, когда ему что нравилось. Сей чудный день, если таковой найдется, впору объявлять национальным праздником Боллаты.

Куда именно попаду, я знала уже в тот момент, когда направляла свою лошадку на невидимую тропинку. Еще бы! Это место, хоть и была здесь всего единожды, да и то во сне, ни с чем не спутаю. Слишком судьбоносным тот сон оказался.

Хорошо бы знать, зачем я сюда еду. А то ерунда какая-то получается. Но меня неумолимо тянуло в то место, где однажды решилась моя судьба, а все остальное значения сейчас не имело. Оставалось надеяться, что злосчастная фортуна не припасла очередной «подарок». С положением хранительницы, учитывая, что особых обязанностей оно на меня не налагает, я уже смирилась, но новых потрясений не хочется. Обойдусь как-нибудь.

Небольшой деревянный домик нашелся на положенном месте. Все так же свистел ветер среди деревьев, а внутри – даже отсюда слышно! – все так же скрипели половицы. Пришлось даже пару раз ущипнуть себя за руку, дабы убедиться, что на этот раз я не сплю.

Пощипанная рука мстительно разболелась. Все реально. И на что я только надеялась.

– Ксюш, а ты точно уверена, что тебе туда надо? – Из сумки высунулась обеспокоенная рыжая морда. – Между прочим, из подобных избушек, как правило, ничего хорошего не вылазит.

Проснулся. Тоже мне эксперт по избушкам!

– Детонька… – попыталась внести свою лепту Люба.

– Мы ведь уже здесь, – неожиданно прервал ее Дармир. Вот от кого, от кого, но от него поддержки не ожидала. – Так почему бы нам быстренько не выяснить, что здесь привлекло хранительницу? А там и в путь быстрее отправимся. К вечеру вполне можем оказаться в Светлом лесу.

Я невольно принюхалась. Ладно, то обстоятельство, что вечно осторожничающий Дармир проявил невиданное для себя безрассудство, предлагая сунуться в неизвестный домишко подозрительной наружности, я еще могу худо-бедно понять. Подумаешь, помутнение рассудка! У всякого бывает. Так он же еще впервые меня хранительницей обозвал. Причем особо отметив мой статус. А мне-то уже казалось, что лекарь не шибко рад моему высокому положению… Значит, вот именно что казалось. М-да, похоже, какая-то особо упитанная дичь типа медведя приказала долго жить.

Вместо дичи здесь воняло Власом. Стоило втянуть воздух, как в ноздри тут же ударил знакомый приторно-сладкий запах. В глубине души противно шевельнулся страх: и как только этому колдуну удается вечно оказываться хоть на шаг, но впереди нас? Поглощенная предчувствием, я, не особо думая, что делаю, потянула дверь на себя. Та отозвалась надрывным скрипом.

Первой сунуться в открывшуюся темноту проема мне не позволил Алекс, непостижимым образом оказавшийся рядом и заступивший вход. Какой прыткий!

– Ксения! – гневно сверкнул стальными глазами властелин, дабы усовестить неразумную меня. – Когда ты научишься элементарной осторожности?

Уважение уважением, но из-под своей опеки он меня выпустит разве что посмертно.

Я послушно ощутила укол совести и покаянно опустила глаза. Надо было рассказать ему про свой сон, пока было время. А то теперь гадает небось, за каким лешим меня понесло неведомо куда.

– А ты попробуй меньше с ней нянькаться, – лениво предложил Габриэль. – Вот получит один раз по башке – и мигом разучится соваться вперед властелина куда не надо.

– Ага, – хихикнул Дармир, – а в хранительницы ты вместо нее пойдешь.

Я мысленно подхихикнула. Похоже, этих двоих уже ничто не исправит.

– А ну, все заткнулись! – гаркнул властелин и уже спокойнее добавил: – Начинайте относиться к Ксении как к хранительнице. И моей жене.

Умеет он все-таки призвать народ к порядку.

Внутри было непроглядно темно. Алекс сделал пару шагов и остановился, усиленно моргая, дабы глаза привыкли к темноте и стало возможно наконец разглядеть, куда же мы по моей милости попали. Остальные были заняты примерно тем же.

Хорошо, что я помнила, где стоит свеча. Во сне было не так темно и удавалось различать немногочисленные предметы обстановки, чем я сейчас и воспользовалась, осторожно обойдя Алекса. Заметив сей маневр, властелин протянул руку, пытаясь придержать мои стремления к самостоятельности, но хватанул лишь воздух. Он открыл было рот для произнесения очередной воспитательной речи, но не успел ничего сказать. Взметнувшееся пламя свечи осветило небольшую комнатку. Все в ней выглядело по-прежнему, разве что в углу, на подставке наподобие треножника, была установлена раскрытая книга. Добротная такая книга, целый фолиант в кожаной обложке с золотом на уголках, чтобы не истрепались раньше времени. Как она сюда попала?

– Наконец-то, – скрипуче обрадовалась обитательница избушки. – А то я уже думала, распылюсь раньше, чем вы сюда доберетесь.

Сморщенное старушечье лицо исказилось улыбкой. Повезло моим спутникам, что они сейчас со стороны себя не видят, все-таки отвисшая челюсть вряд ли может считаться украшением.

Первым отмер Габриэль.

– Бережиня, – потрясенно присвистнул он. – Ксения, снимаю шляпу!

Зря я все-таки считала себя самой сведущей в происходящем. Объяснит мне кто-нибудь, как все это безобразие называется?

– У тебя же нет шляпы! – подловила ангела Линка, за что тут же получила щелчок по носу.

– Какого лешего? – Я наконец-то смогла сгруппировать все околачивающиеся в голове вопросы в один.

Правда, ответить на него не успели: в этот миг старуха сделала то, что обещала, то есть распылилась. В самом прямом смысле этого слова. Засветившись неверным сиянием, такое ни за что не спутаешь с мягким светом свечи, она полыхнула поярче, ослепив визитеров, а когда мы проморгались, над кроватью витало лишь облачко пыли. Да и оно там надолго не задержалось: не пойми откуда налетевший порыв ветра прицельно зашвырнул его на страницы раскрытой книги.

Я хотела возмутиться таким откровенно неуважительным отношением к явно старинному и, вне всякого сомнения, ценному фолианту, но передумала. Сама книга, судя по ее поведению, не имела ничего против. Блеснув в последний раз, она зашелестела страницами и прихлопнулась обложкой.