Александра Дружинина - Оборотная сторона. Тьма

Путь лежал к дому одной небезызвестной придворной дамы, туда, где мог находиться мой сын.

Я прошла по главной улице, стараясь не особо смотреть по сторонам — здесь все девушки ходили, опустив глаза, и мне не стоит выделяться. Чуть приподнимая подол платья, который болтался почти до земли, обошла лужу, перегораживающую переулок, ведущий к нужной мне улице. Ну, хотелось бы думать, что он ведет именно туда. Вот и фонтаны — высеченные из цельного куска камня единороги, словно выпрыгивающие из воды, разбрызгивая вокруг каменные капли. Из-под копыт статуй била настоящая вода, создавая небольшую радугу в лучах солнца.

А вот, наверное, нужный дом. Во всяком случае таких богатых домов тут больше нет — этот с прекрасным садом за литой оградой забора, среди цветущих кустарников и причудливых растений с красными и фиолетовыми листьями виднеются силуэты белоснежных статуй — изваяния обнаженных красавиц и мифических животных. Они так походили на живых, что казалось сойдут со своих мест и продолжат жить, как прежде.

Крышу дома украшало червленое золото, стены оказались расписаны не бросающимся в глаза, но очень приятным бежевым орнаментом. Ворота, ведущие во двор этого дома, так же охранялись каменными изваяниями львов.

Все соседние здания не выглядели так богато, поэтому я окончательно утвердилась в мнении, что приближенная ко двору особа должна жить именно в этом доме, напротив фонтана.

В этой части города было не то, чтобы безлюдно, но очень тихо. Здесь в тени аллей прогуливались жители города, а у фонтана играли дети под присмотром нянек.

Я сделала вид, что неспешно гуляю по городу, и незаметно оказалась у ограды нужного дома. Думаю, остается только ждать. Ведь если мой сын здесь, не может же он все время сидеть дома, наверняка его выводят прогуляться хотя бы в саду. Можно, конечно, попробовать поговорить с этой Ульдой — раз она скрывает моего сына, значит она не выдаст и меня. С другой стороны, это большой риск, мне неизвестно, чего ожидать от этой женщины и есть опасность подставить как себя, так и друзей. Лучше выждать момент, устроить все, как похищение, а этой женщине оставить записку, объяснить, что у ребенка нашлась настоящая мать. Какой бы не оказалась эта женщина, я должна быть ей благодарна за то, что она спасла моего сына и дала ему кров.

Пока я размышляла, и смотрела в сад, к дому подъехала карета. Открылась дверца, и прежде чем я увидела, кто же приехал, услышала голос и узнала его. Ведь этот тот самый купец, или хан, который хотел меня купить!

Мужчина меня не заметил, и тяжело выполз из кареты, велев кучеру отъехать в сторону. Меня он не заметил, и подошел к воротам, к которым уже подбежала женщина в возрасте. Подбирая подол, она спешила навстречу гостю, судя по всему долгожданному. Они громко друг друга поприветствовали, обнялись и прошли в дом, продолжая о чем-то беседовать.

Через некоторое время в саду послышались голоса — кто-то вышел из дома через черный ход. Их явно было двое — женщина и… мой сын?!

Я прижалась к ограде, пытаясь рассмотреть людей за деревьями. Сердце бешено колотилось, и промелькнула отчаянная мысль — я не могу ошибаться. Это был его голос!

Те, кто вышел из дома, приближались к ограде по усыпанной гравием дорожке. И говорили они на понятном мне языке, хотя женщина, сопровождающая моего сына, и коверкала слова. Наконец, я их увидела — пожилую служанку, исполняющую роль няньки, и моего сына… господи, неужели я его вижу! Но ведь и не крикнуть, сразу заметят. Что же делать?

Нянька меня не замечала, а увлеченно рассказывала моему мальчику что-то о растущих в саду деревьях, и учила его своему языку. Но Володя не особо старался запоминать, он лишь рассеянно шагал вслед за женщиной, которая без умолку кудахтала и сюсюкалась с ним, как с младенцем. Да, Вовка никогда этого не любил… Он повзрослел слишком рано, и в свои восемь многое понимал, был очень серьезным и никогда не позволял разговаривать с ним как с маленьким, кроме нас с мужем, конечно.

Но во что они его одели? Он же на шута похож! Волосы прилизаны волосок к волоску, одежда настолько аккуратная и чистенькая, что наводит мысль о капризном сыночке аристократа. Вот только лицо по-прежнему простое, открытое, задумчивое и очень невеселое.

Вдруг сын медленно повернул голову в мою сторону, словно что-то почувствовал.

Я стояла, не в силах сдержать слезы и помахала ему рукой, зовя к себе. Господи, неужели мы встретились? Теперь я никому его не отдам… Теперь… Но что это такое? Почему он так странно на меня смотрит? Он что, не узнает меня?

Неожиданно меня увидела и служанка. Она охнула, чуть присела, и точно как курица, увидевшая в курятнике лису, побежала в мою сторону, размахивая руками. Ну-ну. Чай, не заклюет.

Женщина что-то закричала на своем языке, но я не обращала на нее внимания, глядя на сына, который стоял рядом и никак не показывал, что соскучился, что переживал или, хотя бы, узнал меня.

— Сынок! — не выдержав, сказала я. — Что случилось? Что они с тобой сделали? Что вы с ним сделали?!

Я хотела взять его за руку через решетку забора, но мальчик неожиданно отдернул ладонь и отошел на шаг. Служанка перестала кричать и засуетилась вокруг мальчика, велев ему идти к дому.

Володя помедлил, посмотрев на меня. Я растерянно посмотрела, как он сложил два пальца крестиком — так делают, когда хотят отвести ложь. Что это значит?

Ни сын, ни служанка еще не успели уйти, как из дома на крики выбежала хозяйка, видимо та самая Ульда. Она подлетела к моему сыну и с оханьем и аханьем схватила его за руку, чтобы забрать в дом. А потом послышался печально знакомый голос, высокий и до отвращения слащавый:

— А-а, тина салам, — радостно произнес он, оглядев меня маленькими поросячьими глазками. — Сини рам?

Я проводила взглядом Ульду, уводящую моего сына в дом и посмотрела на служанку, которая что-то шептала на ухо толстому хану.

— А-а, — повторил он, потерев ладони. — Тьак тьи, крьасавьиц, говорьишь на общ-ем?

Хан ужасно коверкал слова, но я разобрала, что он хотел сказать, и кивнула. Мужчина что-то сказал служанке на своем языке и та ушла в дом.

— Гдье же твой хозь-аин? — поинтересовался хан, подходя ближе. — Почму такой касьивый дэвушка ходить одын?

— Потому, — буркнула я, и собралась уйти, но мужчина через решетку схватил меня за руку и сказал, щерясь во все свои золотые зубы.

— Ишь какой сноровистый дэвушька, — покачал он головой. — Нэльзя одному ходыть!

— Я не одна, — я вырвала руку и хотела отойти, но неожиданно натолкнулась на стоящего рядом воина, одного из тех бугаев, что сопровождали этого наглого господина. Второй обнаружился с другой стороны — они явно не намерены были так запросто меня отпускать.