Ольга Куно - Записки фаворитки Его Высочества

– Совершенно верно, ваше высочество, не имеет.

– Должно быть, ваша мать – очень смелая женщина. Совсем нелегко для девушки из хорошей семьи пойти на неравный брак.

Все тот же фальшиво-ласковый, покровительственный тон, так хорошо мне знакомый, но за последние годы все же успевший слегка подзабыться.

– Я думаю, для моего отца это было не легче, – ответила я. – Так что не знаю, кто из них оказался смелее.

– И кто же ваш отец? – вступила в разговор Стелла. – Плотник? Или кузнец?

Флора бросила на дочь укоризненный взгляд, который, впрочем, полностью нейтрализовывала плохо скрываемая улыбка. Такие же улыбки играли на лицах еще пары человек за столом.

– Ну зачем же впадать в крайности, дитя мое? – ласково улыбнулась я, отвечая ударом на удар. Для девушки ее возраста нет ничего более обидного, чем быть сочтенной ребенком. При этом ничто в моих словах не нарушало этикет. Все-таки азы светского общения я в юности освоила, и, похоже, некоторые навыки с годами не теряются. – Нет, он учитель. Преподает в Тилльской академии.

– А что, простолюдины могут учиться и преподавать в академии? – удивилась Флора.

– Разумеется. При условии, что они достаточно умны и достаточно обеспечены, чтобы оплатить обучение.

Леди Вилстон, у которой на лице было написано, что она никогда в жизни даже не приближалась ни к одной из королевских академий, неодобрительно покачала головой:

– Я всегда говорила, что совершенно ни к чему отдавать молодых людей из высшего общества на обучение в подобные места. Чему хорошему их могут там научить? Какой подадут пример? Пока я жива, наша дочь не переступит порог такого заведения. Образование, получаемое в домашних условиях, куда лучше.

Стелла равнодушно передернула плечиками, а мне подумалось, что юная госпожа Вилстон без всяких академий видит вокруг себя такие примеры, что вырасти нормальным человеком у нее попросту нет никаких шансов. Как, впрочем, вероятнее всего, не было в свое время и у остальных присутствующих.

– А чему обучают в академии? – неожиданно подал голос юный граф Таффорд.

– Многому, – ответила я. – Философии, астрономии, юриспруденции, ораторскому искусству…

– А дрессировке собак и соколов там обучают? – спросил Роберт, заглядывая под стол, – так в поле его зрения попадал по-прежнему лежащий на полу Рональд.

– Нет, этому там не учат, – улыбнулась я.

Мальчика, кажется, еще не успели окончательно испортить, как минимум он пока способен задавать нормальные вопросы без подтекста.

– А почему?

– Ну, наверное, потому, что для этого занятия надо обладать определенными врожденными способностями. Без них обучение бессмысленно.

– А разве нельзя принимать на учебу только тех, у кого есть способности? – продолжал допытываться Роберт.

– Неплохая идея, – признала я. – Сперва проверить способности, а уж потом принимать. Но прием в академию проходит иначе. Берут всех, кто готов заплатить. Если бы среди этих людей проводили дополнительный отбор, боюсь, академия осталась бы без средств.

– Стало быть, сами вы по стопам своего отца не пошли? – уточнил Вилстон.

– Увы.

– Думаю, вы сделали правильный выбор, – заметил Ридз.

– Несомненно, – подхватила Мелинда. – Никакая академия не позволила бы вам так продвинуться… по карьерной лестнице. – Она бросила многозначительный взгляд на Рауля.

– У меня много дел, – заявил тот, вставая из-за стола. – Надеюсь, вы хорошо проведете оставшееся время. Джозеф, я жду вас через полтора часа в северной зале.

Если бы из-за стола вышел кто-нибудь другой, завтрак продолжился бы как ни в чем не бывало. Но уход принца, в сущности, завершил трапезу. Уж не знаю насчет остальных, но лично я по этому поводу не расстроилась ни капли.

В течение дня я занималась своими обычными делами и лишь поздним вечером, следуя предварительной договоренности, заявилась в покои принца. Стражники встретили меня весьма душевно, практически как старую знакомую, и услужливо распахнули дверь в коридор-прихожую, а затем и в опочивальню.

Первым, кого я увидела, оказавшись в комнате, оказался Рональд. Пес встретил меня у самой двери, виляя хвостом и радостно пыхтя. Затем встал на задние лапы и попытался положить передние мне на плечи, но я воспротивилась. Кто знает, может быть, принцу такие нежности в его собственной опочивальне (и без его участия) не понравятся.

Рауль снова был по-домашнему облачен в длинный шелковый халат; на прикроватном столике, как и позавчера, стояли фрукты, сладости и бокалы с вином.

– Ваше высочество. – Я склонила голову.

– Проходи.

– Как прошел ваш день?

Он передернул плечами:

– Как обычно. Без покушений, если ты это имеешь в виду.

Я не имела в виду ничего особенного, но надо же как-то начать разговор. Впрочем, отсутствие покушений – это вполне важная информация.

Принц кивнул в сторону столика, приглашая меня угощаться. Я осталась стоять, где стояла.

– Надеюсь, после завтрака ты нашла себе что-нибудь поесть, – бросил он.

Я подняла на Рауля удивленный взгляд. Он что же, обратил внимание на то, что я ничего не ела? Мое удивление также не осталось незамеченным.

– Мне совершенно не нужно, чтобы ты прямо здесь упала в голодный обморок, – пояснил он, отворачиваясь.

Я уже начала думать, что бы такое ответить, но в этот момент уловила чье-то шевеление в постели.

– Ваше высочество, что же вы меня не предупредили? – упрекнула я принца, переходя на шепот.

– О чем? – спросил он.

Я осторожно кивнула головой в сторону кровати:

– У вас же кто-то… в гостях. Я могу прийти и в другое время.

Мне было крайне неловко, и хотелось как можно быстрее ретироваться. Зато принц вовсе не выглядел смущенным. Бросив короткий взгляд на кровать, он как ни в чем не бывало обернулся ко мне.

– Зачем же приходить в другое время? – Кончики его губ тронула едва заметная усмешка.

– Чтобы не мешать, – раздраженно пояснила я.

– А ты борись за свои права, – посоветовал принц. – Ты же фаворитка.

– И что мне теперь, глаза ей выцарапать? – Степень моего раздражения все возрастала.

– Это перебор. Можешь ее прогнать, а можешь, наоборот, к ней присоединиться. А что тут такого? – добавил он, увидев, как мои глаза медленно, но верно полезли на лоб. – Она не будет возражать.

Не найдя слов для ответа, я возмущенно покачала головой. Вернее, слова я, может, и находила, но все еще опасалась, что за них меня могут отправить в темницу, кто бы там что ни говорил. Ну и нравы у них в высшем свете, ничего не скажешь! Однако любопытство оказалось сильнее отвращения, и я на цыпочках приблизилась к кровати и вытянула шею, чтобы рассмотреть лежащую. В следующее мгновение я уже не знала, что делать – хохотать или краснеть от того, что попала в глупое положение.