Ольга Куно - Записки фаворитки Его Высочества

Мужчина распахнул дверь и подтолкнул меня в спину. Я вошла. Потребовалось немного времени, чтобы привыкнуть к освещению, которое не то чтобы было очень ярким, но все же существенно отличалось от окружавшей до сих пор темноты. В противоположном конце длинной прямоугольной комнаты стоял стол, окруженный тремя стульями и почти вплотную примыкающий к окну. Смотревший в окно человек соответственно сидел ко мне спиной, но узнать его, тем не менее, не составило труда. Тем более что именно его я ожидала здесь увидеть в первую очередь. За моей спиной с шумом захлопнулась дверь. Сидевший за столом отвернулся от окна:

– Спасибо, Корвин. Подежурь пока у двери. А вы проходите, Говорящая.

Гектор Вилстон выглядел значительно хуже, чем при нашей последней встрече. Это и неудивительно. Часы, проведенные в пыточной, и несколько дней тюрьмы не могли не оставить свой след. Он ощутимо похудел, и кожа местами обвисла; под глазами пролегли круги, а в волосах появилась седина.

– Эта встреча сильно отличается от утренней трапезы в королевском дворце, не так ли? – произнес он, вторя моим мыслям. – Да вы не стойте у двери, проходите, садитесь.

Ничего не говоря, я подошла к столу и села на слегка отодвинутый в сторону стул напротив Вилстона. Удивительное дело, насколько неудобно функционировать со связанными за спиной руками. Казалось бы, мне и не нужно использовать руки для каких бы то ни было действий, и все равно даже садиться на стул оказалось крайне неудобно.

– Располагайтесь-располагайтесь, – кивнул он. – В ногах правды нет, а вечер предстоит долгий.

– Что вы задумали, Вилстон? – спросила я.

– Хочу исправить несколько допущенных ошибок.

Абстрактный ответ, ничего не скажешь.

– Не все ошибки поддаются исправлению, – не менее абстрактно заметила я.

– Это верно. Именно поэтому я решил воспользоваться вашей помощью.

– С чего вы взяли, что я стану вам помогать?

– Не станете, в этом я нисколько не сомневаюсь, – подтвердил он, глядя на меня с нескрываемым интересом. – Рауль обладает талантом окружать себя правильными людьми, в этом ему не откажешь. Но, к счастью, ваша преданность ему не имеет в данном случае никакого значения. Его же преданность вам может сыграть мне на руку.

– Вам следовало бы сейчас сидеть тише воды ниже травы, а не плести интриги, – поморщилась я. – Не далее как сегодня Рауль говорил, что жаждет с вами увидеться.

– Это тот редкий случай, когда наши с ним желания совпадают.

– Неужели? Тогда почему бы вам не отправиться прямиком во дворец? Говорят, явка с повинной смягчает вину.

– Я предпочитаю, чтобы Рауль сам приехал сюда, – возразил Вилстон. Видать, понимает, что в его случае даже явка с повинной окажется бесполезной.

– Чего вы пытаетесь добиться? Хотите выкупить свою жизнь в обмен на мою?

– Что вы, Айрин. Я ценю вашу жизнь значительно выше. Во всяком случае, надеюсь, что ее значительно выше оценит Рауль.

– Что же вы хотите от него получить? – спросила было я, однако ответ напрашивался сам собой. – Не может быть!

Я бы всплеснула руками, будь у меня такая возможность.

– Совершенно верно, Говорящая. Ваша жизнь в обмен на корону.

– Вы сошли с ума.

– Как говорит подруга моей дочери, все члены королевских фамилий слегка с приветом. Современные молодые люди весьма непочтительны, вы не находите?

– Просто современные молодые люди считают, что почтительное обращение надо заслужить.

– А я, с вашей точки зрения, разумеется, его не заслуживаю, – усмехнулся Вилстон.

– Не хочу вас разочаровывать, но другая точка зрения невозможна вовсе. Чем вы могли бы заслужить почтительность? За что вас можно уважать? За способность похитить женщину и шантажировать тех, кому она дорога? За то, что связались с подонками вроде того, что стоит сейчас у меня за спиной? Посмотрите на себя. Вы ведь дворянин. Не просто дворянин – член королевской фамилии. И что? Вы готовы опуститься так низко, как только возможно, лишь бы добиться того, на что не имеете ни родового, ни, что гораздо важнее, морального права. Да даже ваши жена и дочь не могли бы вас уважать, если бы видели, во что вы превратились.

Если предыдущую фразу Вилстон произнес хотя бы с видимостью благодушия, то теперь его лицо буквально перекосило от злости. Зрелище было не только пугающим, но и, мягко говоря, неприятным. Выступивший на щеках румянец диссонировал с неестественно бледной кожей лица, имевшей почти зеленоватый оттенок. Белки глаз были испещрены кроваво-красными прожилками.

– А ты знаешь, что такое висеть на дыбе? – яростно прошипел он. – Знаешь, что это такое – чувствовать нестерпимую боль, когда кажется, что еще мгновение – и эта адская машина вырвет твои руки и ноги? И от тебя останется только кусок мяса, истекающий кровью и, что самое ужасное, по-прежнему способный испытывать боль? Когда, позабыв о всякой гордости, срывающимся голосом кричишь о пощаде, а дознаватель продолжает с каменным лицом повторять один и тот же вопрос?

Он замолк и сидел, тяжело дыша, с по-прежнему перекошенным лицом. Я равнодушно пожала плечами.

– Вы сами виноваты в том, что так произошло. Организовывать похищение и убийство наследника, пытаться узурпировать власть – это, если забыть о моральной составляющей, весьма рискованные мероприятия. Вы отлично знали, на что идете.

Невзирая на всю живость выраженных Вилстоном впечатлений, я не испытывала к нему ни капли сочувствия. Поразительно, до какой степени несколько часов взаперти и связанные за спиной руки меняют мировоззрение. Что уж говорить о четырех годах, проведенных в заточении и в бегах?

– А главное, пройдя столь тяжелый путь, вы так ничему и не научились, – напоследок припечатала я. – Потому что ваши сегодняшние действия закончатся еще более плачевно.

– Вот это верно, – подтвердил неожиданно восстановивший самообладание Вилстон с прежним налетом благодушия в голосе. – Но весь вопрос в том, – он вытянул кверху пухлый указательный палец правой руки, – для кого именно они закончатся плачевно. Для меня? А может быть, для Рауля? Или для тебя?

– Скорее всего для всех, – вынужденно признала я.

В некотором смысле мы с Вилстоном сейчас в одной лодке. Никакой радости это не приносило.

– Лично мне терять нечего, – развел руками он.

Что правда, то правда. Колтон не ошибся: покинуть пределы столицы беглец не успел. Так что теперь он оказался в ловушке, без связей, без денег, без воинов – не считая разве что тех, что помогли ему бежать.

– Да и поздно что-то менять, – без признаков сожаления добавил Вилстон. – Мое послание уже отослано Раулю, и к этому часу он должен был его получить.

– Как только принц узнает, где вы скрываетесь, вас немедленно арестуют.