Анна Орлова - Футарк. Первый атт

– Так что вы решите? – спросил я. – Если у нее… кстати, как ее зовут?

– Мэри, сэр, – ответил он. – Мэри Фланнер.

– Так вот, если у нее нет рекомендаций, не беда. Ее стряпня – сама по себе прекрасная рекомендация! Или у нее есть что-то другое на примете? Или родители будут против?

Мне показалось, что Ларример на мгновение заколебался, но потом все же сказал:

– Я полагаю, сэр, Мэри счастлива будет служить в вашем доме.

– Ну так пойдите спросите у нее, согласна ли она, и покончим с этим, – вздохнул я. – Жалованье… Ну, сами сообразите.

Каюсь, я не помнил, сколько платил кухарке. Этим всегда занимался Ларример.

– Она согласна, сэр, – сказал вернувшийся дворецкий. – Очень рада, сэр. Сейчас весьма сложно найти постоянное место, да еще безо всяких рекомендаций!

– А, так я был прав! – рассмеялся я. – Ну, прекрасно. От голода мы теперь не умрем… Ларример, почты много накопилось?

– Изрядно, сэр, – сказал он и принес поднос с целой грудой корреспонденции.

С сортировкой я разобрался быстро: рекламу долой, письмо от тетушки – на потом, чтобы не испортить пищеварение… а это что? Хм… странно… Инспектор Таусенд отродясь не писал мне писем! В конверте обнаружилась только короткая записка с просьбой позвонить, как только я вернусь домой.

– Ничего не понимаю, – повторил я в который раз за это утро и отправился к телефону. И только по дороге вспомнил, что показалось мне странным: за целую неделю мне не пришло ни одного приглашения.

Телефон – отличное изобретение, жалко, есть они еще далеко не у всех. (Правда, прекрасно, что его нет у тетушки Мейбл, иначе бы она заговорила меня насмерть.) Прежде Ларример всеми силами противился появлению в доме этого аппарата, но после того, как я купил граммофон, нелюбовь его к техническим новинкам вроде бы пошла на убыль. Этак, глядишь, мы и до электрических звонков доберемся…

– Таусенд слушает! – рявкнула трубка, когда меня соединили с инспектором.

– Это Кин, – сказал я. – Доброе утро, инспектор. Что стряслось?

– А, вы, – не слишком дружелюбно ответил он. – Мистер Кин, я хотел бы нанести вам визит.

– Всегда рад видеть, – несколько растерянно ответил я. – Приезжайте к обеду. У меня теперь изумительная кухарка!

– Нет уж, я лучше прямо сейчас, если не возражаете, – буркнул он и повесил трубку.

Я окончательно перестал что-либо понимать в происходящем.

В ожидании инспектора я сходил в оранжерею, еще раз осмотрел своих крошек (мне показалось, что малышка Мирабель немного погрустнела, нужно будет заняться ею отдельно) и пришел в умиротворенное состояние духа.

Инспектор явился мрачнее тучи, сунул шляпу и пальто Ларримеру и уставился на меня.

– Рад вас видеть, – сказал я, потому что нужно же было что-то сказать.

– Взаимно, – буркнул он. – Куда можно пройти?

– Идемте в кабинет, – пригласил я. – Как насчет капельки бренди?

– Не стоит, – был ответ, и я поразился.

Таусенд угнездился в глубоком кресле и снова уставился на меня.

– Инспектор, что случилось? – не выдержал я. – Меня неделю не было, я возвращаюсь, а вы смотрите на меня, как на… не знаю, на беглого каторжника!

– Ну, если что и случилось, то не за эту неделю, – ответил Таусенд, вздохнул, а я вдруг заметил, что выглядит он очень усталым. – Всплыло кое-что… любопытное.

– И что же это? – поинтересовался я. – Если вы про историю с мисс Флип, то с ее семейством я все уладил, а Сирилу… гхм… Ну, словом, поговорил с ним по душам.

– А? Какая еще мисс Флип? – нахмурился инспектор. – Впрочем, не до девиц… Послушайте, мистер Кин, вас ведь несколько лет не было в Блумтауне, верно? Вы вернулись относительно недавно…

– Ну да, а что в этом такого? – удивился я.

– Меня, знаете ли, крайне интересуют обстоятельства вашего скоропалительного отъезда, – сказал он. – Я тогда служил не здесь и знаю далеко не всё… Впрочем, официальная-то версия мне известна: вы якобы отправились на материк изучать международное право, чем и занимались до тех пор, пока не скончался ваш отец, а тогда вернулись, вступили в права наследования и с тех пор безвылазно живете в Блумтауне. Все верно?

– Абсолютно, – кивнул я. – А что, появились какие-то сомнения?

– Еще какие, мистер Кин, еще какие… – вздохнул Таусенд. – Почему вы ни разу не наведались домой во время этой вашей… учебы?

– В Париже было веселее, – сказал я. – А уж в Амстердаме… Но я регулярно писал домой!

– Да-да, конечно… А почему вы, столько лет потратив на учебу, так и не приступили к практике? – спросил он.

– Понял, что это не мое призвание, – пожал я плечами. – Да и, если честно, на материке я не столько учился, сколько кутил и веселился, благо содержание мне отец выделил щедрое.

– Угу, угу… – Инспектор мерил меня цепким взглядом. – То есть сперва вели себя как ваш кузен, чтоб ему икалось, а потом вдруг ни с того ни с сего решили остепениться? И вместо того, чтобы отправиться путешествовать и проматывать наследство, вы принялись преумножать капитал?

– Ну да. Скажете, такого не бывает?

– Да, может, и бывает… – Таусенд подергал себя за ус. – Слушайте, мистер Кин. История эта мерзкая, но вы мне все равно чем-то симпатичны, только поэтому я и не вызвал вас в управление, и так весь город гудит от слухов…

– Погодите, – оторопел я, – каких еще слухов? Вы хотите сказать… обо мне?!

– О ком же еще…

– Так… – Я встал, решительно достал бутылку коньяку и налил себе и инспектору. – Ничего не понимаю. Что за слухи? Откуда они взялись?

– Откуда взялись, неизвестно, но уж больно все одно к одному сходится, – сказал он, машинально взяв бокал. – Вы же, значит, как учебу закончили, поступили в контору, верно?

– Да, отец устроил по протекции к своему знакомому, – кивнул я.

– Прослужили там полгода и – фьють!

– Как-то так…

– А что стало тому причиной?

– Скука, – честно сказал я. – Надоело разбирать мелкие дрязги – а крупных дел мне никто бы и не доверил тогда. Я думал, в других странах иначе, но увы!.. Так о чем же говорят люди?

– Да о том, что не от скуки вы уехали, – мрачно сказал инспектор, прихлебывая коньяк, – а что это отец ваш постарался убрать вас от греха подальше. Потому как вы были слишком уж подающим надежды юношей!

– А конкретнее? – нахмурился я.

– Да вот… Говорят, уже тогда слушок ходил, что если молодого Кина как следует подмазать, то из дела какие-нибудь важные бумаги пропадут – и развалится дело. А то завещание исчезнет. Или, наоборот, появится. Да и с чеками, говорят, вы очень вольно обращались. Тут лишний нолик, тут закорючка – и вы в шоколаде…

Я чуть не выронил бокал.

– Однако, – только и удалось мне выговорить. – Вот это фантазия!

– Фантазия не фантазия, а теперь поди проверь, – хмыкнул Таусенд. – Конторы той уже нет… В смысле есть, но служат там люди, которые вас знать не знают. Ну и еще…