Анатолий Дубровный - Листик. Судьба дракона

Форимуландор только кивнул и снова спросил:

– А русалки? Они же появились по первому зову этой девоч… Госпожи баронессы! Необычный народец не подчиняется земным владыкам! А тут…

– Листик не только баронесса и владетельница здешних земель, она Хозяйка леса! – гордо подбоченился Фримуандидор и так же гордо добавил: – А я главный старшина Дрэгисского баронства!

Форимуландор задумался. То, что он получил разрешение от местной властительницы здесь поселиться, – это очень хорошо, но это устное разрешение, теперь это все требовалось оформить надлежащим образом. Главный старшина усмехнулся, он понял, о чем задумался начальник разведывательного отрядв. Оба гнома переглянулись и занялись увлекательнейшим делом – составлением договора-прошения и особых условий к нему. Этот договор потом будет утвержден на совете клана, но подать его баронессе гномы смогут только через год, из них никто не мог и подумать, что владетельница этих земель покинет свое баронство. Не знала об этом и сама Листик.

Отряд норвеев двигался к деревне – месту баронского суда. Листик по-прежнему сидела впереди Гуго. Тот рассказывал девочке о только что виденных гномах:

– Гномов очень заинтересовала та долина, недаром же у них такая внушительная команда, обычно их три-четыре на разведку приходит, а тут почти три десятка. И у них начальник – один из старейшин клана, а это не часто бывает.

– Гуго, а с чего ты решил, что Форимуландор – старейшина? – спросила Листик капитана своей дружины, когда тот замолчал.

То, что Листик запомнила имя старшего партии гномов, Гуго не удивило, у самой Листика тоже было длинное и труднопроизносимое имя, как и у ее матери, а значит, девочка была к таким сложностям привычна.

Капитан ответил:

– Видишь ли, он поклялся за весь клан, призвав в свидетели своего бога, а это может делать только старейшина клана. Поняла?

– Ага, – кивнула Листик и, наморщившись, снова спросила: – Гуго, а почему у вас тут так много богов? У людей Единый, ах да, вы же тоже люди, но у вас свои боги. У эльфов – свои, у гномов тоже…

– У орков тоже свои, – засмеялся Гуго, – а у морских народов…

– …тоже свои, – подхватила Листик и тут же поинтересовалась: – Так почему?

– Ну, Листик, ты такие вопросы задаешь, на которые не так просто ответить. Видишь ли, все, кто живет на Гелле, чтут Творца. Люди и большинство других разумных называют его Единым…

– Ага, – кивнула девочка, она не стала говорить старому норвею, что слышала несколько другую версию, а Гуго продолжил, как он думал, просвещать Листика:

– Но Творец очень далеко и занят важными делами, где ему вникнуть в проблемы каждого из нас? Вот разумные и выбрали себе покровителей по своему вкусу. Ведь и у чтущих Единого тоже в покровителях разные святые, вспомни сестер-урсулинок…

– Ага, Олива была карротинкой, а потом уже перешла к ним.

– Да, Листик, мы, норвеи, тоже чтим Карроту-воительницу, отважную деву, победившую снежных чудовищ, которые несли разрушение и смерть.

– Гуго, а откуда эти чудовища тут появились и как они выглядели? – заинтересовалась Листик.

– Откуда они взялись? Из стужи и мрака! Там, в Гиторских горах, всегда царит стужа, и оттуда иногда приходят разные чудища. А эти были самые страшные, покрытые шерстью и чешуей одновременно, пасти у них были огромные, с острыми зубами, а могучие лапы с когтями, как заскийские ятаганы, рвали самую крепкую броню наших воинов. Они владели такой магией, что наши шаманы не могли ей ничего противопоставить. Они появились и начали сеять…

– Ага, смерть и разрушение, ты уже говорил. Ну а Каррота, она здесь, у вас жила?

– Не знаю, ее до этого у нас никто не видел. Но она пришла сразу же, как появились чудовища, и победила их! Она была прекрасна, ее рыжие волосы развевались, как знамя! Про эту отличительную ее черту помним только мы, норвеи, остальные забыли или не знали. Потом она стала носить шлем, скрывающий волосы. Так ее и изображают на иконах – в шлеме. Но к нам она пришла простоволосая, она вступила в борьбу со снежными чудовищами и победила! Она била их мечом и магией! Под ее ударами снежная магия чудищ осыпалась и явила грязную бурую шерсть, открыв их уродство в полной мере!

– Рыжие волосы? Как у моей мамы? – тихо спросила Листик.

– Как у твоей мамы и как у тебя. Но это было давно, даже правдивых изображений Карроты-воительницы не сохранилось, лишь наша память хранит ее образ.

Листик кивнула. Конечно, память хранит, но память – такая штука, что не только хранит, но и добавляет разные детали. А снежные чудища были очень похожи на демонов Иптара, да и пришли они, скорее всего, с Гиторских гор, потому что там был естественный переход между мирами, именно про него Ветика рассказывала своей дочери, когда советовала ей укрыться от возможного преследования на Гелле. Потом у Листика открылись способности, такие же, как и у матери, – смотреть и прыгать. Ветика поняла, что ее дочь сможет найти Геллу, минуя Иптар, но переход показала, на всякий случай. Ну а почему снежные чудища – просто их шерсть была покрыта инеем. А рыжая Каррота-воительница… Листик грустно улыбнулась и смахнула появившуюся слезинку – еще один привет от мамы, которая стремилась обезопасить место возможного обитания своей дочери, ведь даже демоны не полезут туда, где их безжалостно уничтожают! А именно это и стремилась сделать Ветика – показать, что Гелла опасна для всех непрошеных гостей.

Задумчивое молчание Листика Гуго расценил по-своему, решив, что девочка впечатлилась его рассказом, он даже представить себе не мог, что перед ним сидит дочь почитаемой в этом мире Карроты-воительницы. Вот так, молча, они и доехали до деревни, где должен был пройти баронский суд.

С тех пор как Листик стала полноправной баронессой, прошло полгода. Теперь в замке она бывала довольно редко. Но найти ее можно было всегда, стоило только попросить об этом кого-нибудь из необычного народца. Да и при любом конфликте, вернее, только намеке на него, появлялась рыжая девочка, и никто не смел перечить ее решению. Возобновились и вечерние посиделки в каминном зале, Листик, когда бывала в замке, всегда в них участвовала, но сидела не в кресле, а около него, на скамеечке, с неизменной большой кружкой молока. Сидела грустная, впрочем, особого веселья не было, просто обсуждали события прошедшего дня или вспоминали давно минувшее. Но от таких воспоминаний Листик становилась еще более грустной, ведь в воспоминаниях норвеев неизменно присутствовал их командир. Хотя в последнее время за Листиком заметили какое-то оживление, словно она что-то чувствовала или чего-то ожидала. Девочка и сама не могла объяснить, что это, но была уверена: должно произойти нечто такое, что нарушит сложившийся порядок.