Андрей Бурцев - Из жизни шерлов и синкопов (миниатюры)

Обрадовался Новый Год:

– Ура! Ура! – и наступил. На любимую мозоль Старого Года.

Жена шерла и жена синкопа побежали на шум, а шерл с синкопом за ними следом, потому как настоящие мужчины были, и слабый пол вперед пропускали – мало ли, какая там опасность.

Глядит синкоп: Старый Год с откинутыми ластами валяется. Смотрит шерл: Старый Год копыта отбросил. И обрадовался он этому даже больше, чем синкоп и Новый Год вместе взятые, потому как ему для холодца как раз копыт не доставало.

А на носу был Старый Новый год – его тоже встречать надо. Вон он, уже сидит, гад, в уголочке – почти сто лет как отменили, а он все приходит и приходит.

Синкоп с утра не ел и был не в духе, потому что семейство шерлов – состоящее из самого и жены – затеяло званый ужин. Они пригласили к себе полгорода и еще четверть, а про синкопа забыли.

– Сэкономить решили, мерзавцы, – рычал синкоп и, бродя весь день по дому, пинал жену по лодыжкам.

Жена его, тощая, но жилистая, спуску не давала, так что к вечеру оба хромали, но настроение это не подняло.

– А мы все равно пойдем, – прорычал в пять вечера синкоп, – и пусть они треснут. Жена, рубашку!

В полшестого, когда они еще собирались, зазвонил телефон. Это шерл, вспомнив о своей оплошности, решил ее загладить, чтобы не было ни морщинки, и пригласить синкопа на званый ужин. Бурля от ярости, синкоп схватил ни в чем не повинный аппарат и утопил в тазу с грязным бельем, после чего, нацепив для солидности канотье и подхватив под мышку жену, отправился на званый ужин. Идти было недалеко, но мышка по дороге сбежала, так что остались только жена и канотье, но это не остудило праведный гнев синкопа.

– Они будут знать, как меня не приглашать! – прорычал он, подходя к дому, откуда уже гремела по мостовой бравурная музыка – расшалившиеся гости выбросили ее в окно.

Из будочки возле дома высунулся заспанный звонок.

– Сейчас позвоню, – буркнул он опоздавшим, но было поздно.

Синкоп могучей ручищей схватил звонок за горло.

– Хр-хр, – просипел звонок и умер. Осталась лишь повисшая на цепочке тряпочка.

– Они будут знать, как меня не приглашать! – прорычал синкоп, распахивая дверь и пинком загоняя туда жену, которая почуяла, что муж очень уж раздухарился, и не хотела идти.

При виде синкопа гости мгновенно замолкли. Раздался лишь слабый мявк – зловещая тишина наступила кошке на хвост.

– Как я рад тебя видеть! – пропел шерл, выступая вперед и приветственно распахивая руки, куда тут же влетела жена синкопа. Шерл был маленький, а жена синкопа хоть и тощая, но костистая, поэтому шерл не удержался и влетел на ней под стол.

– Вы будете знать, как меня не приглашать! – бросил синкоп прямо в лицо подошедшей жене шерла, но не попал.

– Конечно же, будем, – сладко улыбаясь, проворковала жена шерла. – Сколько лет, сколько зим, а ты по-прежнему неотразим.

От сладости ее слов у замерших гостей даже зубы заныли, но синкоп держался с непробиваемостью легированной стали.

– Вы тоже все будете знать, как меня не приглашать! – прорычал синкоп еще не отмершим гостям.

Гости согласно закивали, как китайские статуэтки, и, продолжая кивать, вернулись к своим закускам.

– Я вам не грязь, чтобы просто так сойти с рук! – продолжал рычать синкоп, садясь за стол.

– Рюмочку наливки? – подбавила еще сахара в голос хозяйка.

– Стакан водки! – не сдавался синкоп, с чем и сорвал ухо сидящего рядом гостя. – Вот истинный напиток настоящих мужчин! – крикнул он в это ухо, после чего вернул на место.

Оглушенный гость съежился и зажевал энергичнее.

Требуемая водка была тотчас принесена и именно в стакане.

– Тост! – сладчайше попросила жена шерла, все еще не теряя надежды умилостивить страшного гостя.

– Тост… – слабо проблеяли остальные собравшиеся.

– За настоящих мужчин! – рявкнул синкоп, залпом хватил водку, да так и не отпустил, после чего вытер губы рукавом. – А бабам место на кухне!

Некоторые из присутствующих дам попадали в обморок, другие наморщили лбы, пытаясь сообразить, что значит это смутно знакомое слово «кухня». Даже жена шерла несколько приувяла.

– Не сметь оскорблять дам, грубый мужлан! – пылая юношеским пылом, вскочил один из гостей, по молодости лет совершенно бесстрашный и безрассудный.

После этаких слов очень зловещая тишина наступила кому-то на ногу, но пострадавший даже не моргнул.

– Повтори, что ты сказал! – прорычал успевший проглотить водку синкоп.

– Г-грубый муж… муж… – пролепетал все же осознавший свое безрассудство юнец.

Синкоп поднялся во весь свой рост и начистил дерзкому рыло подвернувшейся под руку ваксой. Юнец засверкал, в миг став похожим на негра, и отвесил синкопу пощечину. В ответ синкоп дал ему в каждое ухо по сережке, позаимствовав их у ближайших дам. Мигом освирепевшие дамы тут же превратились в недам и бросились на синкопа, но тот расшвырял их мужьям.

– Вы еще будете знать, как меня не приглашать! – проревел он.

Оскверненный юнец побледнел, но выстоял и дал синкопу подножку. Синкоп пошатнулся и швырнул подножку в окно. Зазвенело стекло, истерически завизжали женщины, и началась славная потасовка.

Бледная жена шерла побежала звонить по телефону в полицию, потому что мебели жалко и муж неизвестно где.

Потасовка тянулась до того момента, когда в дом ворвались поли– и мини-цейские и порвали ее. Все притихли и стали зализывать друг у друга раны. Трое поли– и аж два макси-цейских держали бушующего синкопа.

– Где моя жена? – вопил он.

– Да здесь я, здесь! – раздраженно донеслось из-под стола.

– Давай сюда, мы уходим домой, – рявкнул синкоп.

– Сейчас, только шерл с меня слезет, – отозвалась жена.

Представители власти вторично угомонили синкопа, щедро одарив его синяками и затрещинами. Уже успокоившись, синкоп сложил их в пакет, предусмотрительно взятый с собой, и удалился с женой, укрощенный и тихий.

Жена шерла подсчитала убытки. Оказались разбитыми три бокала, восемь тарелок и иллюзии о благородном званом обеде.

Так что потери были не слишком велики, и все закончилось хорошо.

– Ну, мы им показали, – благодушно пыхтел по дороге домой синкоп.

Его жена скромно молчала, и осталось неизвестным, что она показала там шерлу под столом.