Ольга Куно - Торнсайдские хроники

– Ты не находишь, что поздновато вспомнила о целомудрии? – ехидно осведомился Кентон.

– О целомудрии вспомнить никогда не поздно, – нравоучительным тоном заявила я. – Я осознала свои ошибки и решила перед свадьбой срочно покончить со своим греховным прошлым. Не понимаю, что тебе не нравится?!

– Абигайль, я тебя хочу, – заявил Кентон, внаглую сводя на нет весь мой добродетельный настрой. – И если ты сейчас же мне не откроешь, я выломаю дверь.

– Давай, ломай! – согласилась я, усаживаясь на полу перед вышеупомянутой дверью. – То-то слуги порадуются! А если в процессе покалечишься, то, главное, не волнуйся: я буду тебя лечить. Правда, обещать, что до свадьбы заживет, не могу, сам понимаешь…

Немного приподнявшись, я протянула руку и исхитрилась извлечь пару сладостей из стоявшего на низком столике блюда.

– Хочешь конфетку? – спросила я, отправляя вторую себе в рот.

– Хочу. Открывай!

– Не буду. Я лучше просуну ее тебе под дверью.

– Дорогая, ты когда-нибудь слышала о гигиене? – ехидно осведомился он. – Или газетчики об этом понятии не знают?

Произнесенное в мой адрес слово «дорогая» окатило тело незнакомым прежде теплом, несмотря на язвительный тон, которым оно было сказано.

– Если ты мне не откроешь, то я не смогу уснуть, и завтра в ответ на вопрос священника, согласен ли я взять тебя в жены, все услышат лишь громкий храп, – вкрадчивым голосом предупредил Кентон.

– Хм… Это аргумент, – признала я. – Но у вопроса ведь есть и другая сторона. Если мы с тобой сегодня все переделаем, то чем займемся завтра в брачную ночь?!

– На этот счет можешь не беспокоиться, я найду, чем нам с тобой заняться, – пообещал Кентон. – И потом, какая, к дьяволу, брачная ночь? Да будет тебе известно, что после всех тех хлопот, которые сваливаются на плечи молодоженов в день их свадьбы, ни на какую брачную ночь сил, как правило, не остается. Оба падают и засыпают как убитые, едва им удается добраться до опочивальни.

– Откуда, интересно, ты это знаешь? – хмыкнула я. – Неужели из личного опыта?

– Да. Не хотел тебе рассказывать прежде времени, но у меня гарем. Ты будешь сто четырнадцатая. Но не переживай, это мое счастливое число.

– Ну вот и иди в таком случае к своей сто тринадцатой.

– Ладно. Так я пошел?

За дверью послышался шум шагов.

– Я тебе пойду! – мрачно заявила я и, поднявшись на ноги, распахнула дверь.

Этот красавчик, разумеется не собиравшийся никуда уходить, мгновенно заключил меня в объятия, причем такие крепкие, что и цепей не надо. Зашел в опочивальню и захлопнул дверь изнутри.

– Решил воспользоваться тем, что в твоем доме находится одинокая и беззащитная девушка, за которую некому заступиться? – спросила я, кладя руки ему на плечи.

– Нет. Я решил воспользоваться тем, что в моем доме находится потрясающая женщина, решительная, самоотверженная, немного смешная и острая на язык, которая ни за что меня не прогонит.

– Ты – самодовольный, циничный и наглый аристократ, – заявила я, вставая на цыпочки и заглядывая ему в глаза.

И впилась в его губы со страстью, которая оказалась неожиданной даже для меня самой. Не прерывая поцелуя и обнимая меня одной рукой, Кентон второй рукой нащупал щеколду и запер дверь. А потом решительно потянул меня к кровати, на ходу развязывая шнуровку ночной рубашки.

Я сидела с ногами на кровати, прижимаясь щекой к мускулистой груди Кентона. Он целовал мои волосы, шею, спину. Плавно повернув голову, так, чтобы ни на мгновение не отрываться от его кожи, я тоже принялась его целовать – грудь, шею, подбородок и, наконец, губы. Потом настойчиво надавила ему на плечи, и он опустился на подушку, увлекая меня за собой.

…Я лежала, прикрыв глаза, даже сквозь опущенные веки различая монотонное колебание свечей. Спать по-прежнему не хотелось. Хотелось и дальше лежать, ощущая тепло кожи Кентона, слушая его дыхание и вдыхая запах его тела. Просто осознавать, что он рядом и никуда уже от меня не денется. Кентон, который не дарит цветов, не признается в любви, не врет, чтобы сделать приятное, и может запросто сообщить женщине, что у нее лицо красивого красно-зелено-синего оттенка. Кентон, который иногда бывает высокомерным и излишне гордым, прекрасно знает дорогу в модный бордель и поступает импульсивно, не задумываясь о последствиях. Кентон, который всегда оказывается рядом в трудную минуту, даже тогда, когда этого никак не возможно ожидать. Кентон, циничный юмор и небрежное обхождение которого позволяют почти при любых обстоятельствах чувствовать себя спокойно, уверенно и надежно.

– Ну как, теперь ты убедилась в том, что я и следующей ночью найду, чем нам заняться?

Ну конечно, Кентон не был бы Кентоном, если бы сказал сейчас что-нибудь романтичное.

– Да, убедилась, – кивнула я. – Теперь я понимаю, что Рэйчел рекомендовала тебя не напрасно.

– Меня рекомендовала тебе Рэйчел? – с любопытством спросил он, садясь на постели. – Что, в качестве любовника?

– Нет, в качестве мужа, – язвительно отозвалась я. – Помнится, я еще дала себе слово, что когда-нибудь сообщу об этом твоей невесте.

– Ты ходишь за рекомендациями в своеобразные места.

– Ты в своеобразных местах их получаешь.

Застывшая на его лице усмешка медленно сползла с губ, а взгляд устремился в одну точку.

– Что-то не так? – озабоченно спросила я, моментально пряча коготочки до лучших времен.

– Просто задумался, – ответил Кентон, накрывая мою руку своей ладонью.

– О чем?

– О «Хмельном охотнике». Подумал, как бы все могло сложиться, если бы я тогда что-то там не брякнул про твою статью. Можешь смеяться, но, когда мы всей толпой поднялись в комнаты, у меня чуть не сорвалось с языка предложение поменяться парами.

Я действительно рассмеялась, но совсем по другой причине.

– У меня чуть было не сорвалось с языка точно такое же предложение, – призналась я.

– Серьезно?

– Угу.

Он усмехнулся.

– Любопытно, что было бы, если бы один из нас все-таки высказал свое предложение вслух.

– Думаю, Ланс и Бетси очень бы удивились.

– Зато именно Лансу пришлось бы скармливать этой прожорливой барышне годовой запас морепродуктов.

– Тебе что, жалко денег на кальмары? – попыталась пристыдить его я. Ага, пристыдить Кентона, как же!

– Нет, мне жалко самих кальмаров, – возразил он. – Они не для того родились на свет, чтобы так бесславно закончить свою жизнь в желудке разгневанной женщины, которая даже не голодна, просто давится ими назло мужчине, которому, скажем прямо, нет до ее выходок ни малейшего дела.

– Жалко кальмаров? – задумчиво переспросила я. – Вы с Говорящей недаром нашли общий язык. Но, возвращаясь к твоему вопросу, я думаю, хорошо, что ни один из нас ничего тогда не сказал. Как говорится, что ни делается, все к лучшему. Не думаю, что для меня той ночью могло бы начаться что-то стоящее.