Виктор Емский - Индотитания

Он уходил вверх по горной тропе, и Гермес с Полифемом долго смотрели ему вслед.

— Ну, вот и закончились его мучения, — сказал Полифем.

— Не думаю, — ответил, прищурившись, Гермес. — Его мучения будут продолжаться, пока он жив. Кстати, так куда вы там с Гераклом собрались? Ну-ка, ну-ка.

Текст 1

Прометей сидел на берегу моря, расположившись прямо на камнях. Я находился в теле мощного горного барса, и мне это нравилось. Правда, разговаривать приходилось с периодическим рычанием, но титан быстро к этому привык. Он, отрешенно бросая в воду камешки, молча слушал. Я говорил следующее:

— Ну зачем тебе переться пешком киклоп знает куда? Решил ты податься к Аэку — пожалуйста. Дело, как говорится, твое. Но почему же своими ногами?

— Мир сильно изменился за последние годы, — отвечал Прометей. — Путешествуя пешком, я увижу больше. Дорога неблизкая. По пути встретится много разных людей. Посмотрю, как они живут.

— Мне кажется, что тебе для начала надо немного отдохнуть. Я вот, например, собираюсь податься в гости к Кришне. Давай со мной? Они там сейчас с Энлилем зажигают. Энлиль — наш парень. У него люди уже писать выучились. По глиняным табличкам клинописью шпарят — просто загляденье. А сам Энлиль сейчас сочиняет поэму в продолжение моей. У него главного героя зовут Гильгамешем. Он просил меня помочь. И ты придешься кстати. Пару лет посидим, попьем вина и сочиним.

— А потом до нее доберутся компиляторы типа Аполлона.

— Ну и пусть. Если разобраться, то Аполлон не компилятор, а адаптор. Он перерабатывает тексты для того, чтобы представители других племен воспринимали их лучше. Поэтому никаких претензий у нас к нему нет. Ну, как тебе мое предложение? Соглашайся.

Прометей с улыбкой спросил:

— И как же ты меня доставишь?

— Запросто, — ответил я. — Сейчас слетаю на один островок, отыщу там Полифема и вселюсь в него.

— И Полифем потащит меня на спине?

— Зачем? У него флаер есть. Прилетим к Энлилю на флаере. Я побуду пару лет в теле Полифема. Стану неумеренно употреблять алкогольные напитки, чтоб знал, сволочь, как титанов к скалам приковывать и за собаками гоняться.

— Не надо его трогать, — пожалел киклопа Прометей. — Ведь именно он и освободил меня.

— Хорошо, — согласился я. — В отношении тебя вопрос к нему снят. Но у меня есть кое-что личное.

Прометей сказал:

— Спасибо тебе, Дух, за предложение. Но я его не приму. Занимайтесь без меня. А я буду делать то, что умею. Насчет письменности ты правильно заметил. Придумаю что-нибудь простенькое, типа линейного письма. А потом научу Аэка делать колесницы.

Я решил дальше не настаивать. Как говорят: кесарю — кесарево, а богу — богово. Титан спросил:

— Так ты прямо сейчас отправишься в Двуречье?

— Почти, — ответил я. — К дромиду только залечу на пару минут. Я ему обещал. Если честно, то что-то с ним творится не то.

— Хм, — усмехнулся Прометей. — Неудивительно. На этой планете все возможно. Она меняет нас, пришельцев. Если дромид начнет сочинять стихи или провозгласит себя проповедником какой-нибудь религии, мне, например, это не покажется странным.

Прометей поднялся на ноги. Я пообещал:

— Навещу тебя обязательно.

— Всегда будем рады. И я, и Аэк. Кстати, перед тем как покинуть тело этой зверюги, постарайся отбежать подальше от меня. Этак, стадий на десять. Минимум!

— Хорошо. До встречи.

— До встречи.

Я долго смотрел ему вслед. Он уходил, слегка сутулясь и не оглядываясь. Прибрежная галька скрипела под его тяжелыми шагами, и легкая волна заливала глубокие следы, оставленные сандалиями титана. Но никакого чувства разлуки я совсем не испытывал. Я был уверен, что мы с Прометеем обязательно встретимся. И как показало время, я нисколечко не ошибся.

Дромид валялся на боку. Место выглядело затоптанным. Следы были свежими и к животным никакого отношения не имели. На песке четко виднелись отпечатки нескольких десятков босых ног. Кроме этого, рядом с дромидом высилась куча каких-то гниющих отбросов растительного происхождения. Я нашел поблизости льва, мирно дремавшего в тени каменистого пригорка, вселился в него и пришел поздороваться.

Вместо того чтобы поприветствовать меня, дромид начал выговаривать:

— Докатились! Чего вы добились, вовлекая молодую несознательную цивилизацию в свои меркантильные делишки?

— Погоди, Чичмурдак, — сказал я. — Может, для начала поставить тебя ровно?

— Да, буду тебе признателен за это. — Дромид сбавил обороты и заткнулся.

Я вернул коробочника в нужное положение, открыл крышку и пощелкал тумблерами по его указанию. Когда все необходимые действия были закончены, я поинтересовался у дромида, что с ним произошло и откуда вокруг столько следов.

Чичмурдак изложил следующую историю:

— Месяц назад меня нашли аборигены. Разговаривали они на смеси местного языка с одним из индских диалектов. Я сначала плохо их понимал, но спустя несколько минут, проанализировав звучавшую речь, привел понимание в норму. Эти аборигены шли через пустыню с торговыми целями. Где-то на побережье они купили бронзовые изделия, навьючили животных, которых они называли ослами, и возвращались домой. Оказалось, что немного западнее этого места проходит тропа, и по ней осуществляется постоянное движение таких торговых групп. В этот раз люди немного сбились с пути и потому нашли меня. Я, естественно, лежал молча, потому что в отличие от всех вас, негодяев, соблюдаю законы и в дела молодых цивилизаций не вмешиваюсь. И знаешь, что произошло потом? Самый важный из этих аборигенов, пощелкав пальцами по моей верхней крышке, заявил, что я состою из того же вещества, что и товары, которыми нагружены ослы. Он тут же предложил загрузить меня на спину одного из животных. Цель этой операции, по всей видимости, последующая продажа меня умельцам, так сказать, «на запчасти». Несколько дикарей схватили меня и принялись приспосабливать к спине одного из ослов. Здесь я не выдержал и рыкнул на них боевым криком птицы с планеты Маздакиты, которая находится в галактике номер семьсот тридцать четыре. Осел взбрыкнул, я завалился на бок, попутно отдавив ноги паре-тройке аборигенов, и вся компания после этого разбежалась.

Но несколько дней назад они появились снова. Только теперь целенаправленно. Эти люди притащили кучу каких-то плодов, сложили все это рядом со мной, встали в круг и принялись выть протяжные песни, в которых говорилось о каком-то жестоком Хозяине пустыни. Через час до меня дошло, что этого Хозяина они ассоциируют со мной, а куча плодов — своеобразное жертвоприношение. И этими хвалебными песнями они пытаются меня задобрить. Я спокойно попросил их поставить меня в вертикальное положение, но они снова в ужасе разбежались. Интересно, вернутся?