Ольга Готина - Шалость судьбы

Присаживаясь на место, я взяла салфетку и расправила ее на коленях. Мать ректора цепким взглядом следила за моими действиями, явно надеясь, что я где-либо оступлюсь. К счастью, мать еще в детстве обучила меня манерам, которыми владела в совершенстве сама, и я знала, что это безумно злит женщину.

– Как тебе работается на своей новой должности, Аден? – завел беседу Дакар-старший, явно желая увести тему разговора подальше от женских склок.

– Весело, – ответил тот и, покосившись на меня, улыбнулся. – Никогда не думал, что ректору академии может быть так весело.

Я поймала его взгляд, в котором появился веселый блеск. Похоже, не одна я решила выкинуть из головы весь негатив.

– И что же там такое происходит? Неужели кнопки на стул тебе подкладывали?

– О нет, – ответил ректор, отводя от меня взгляд, – кнопок, к счастью, не было, но однажды одна девушка залепила мне тряпкой для доски в лицо.

Все за столом замерли, пытаясь понять, шутка это или нет, я же не смогла промолчать.

– Девушка сделала это случайно.

– Видимо, ты тоже там была? – оживилась бабуля, присоединяясь к разговору.

– О да, она была в первых рядах, – усмехаясь, заявил Дакар, и мне безумно захотелось пнуть его под столом, пока он не выболтал всем, что этой девушкой была я.

– Это возмутительно, – заметила моя фиктивная свекровь, поморщившись.

– Есть талантливые студенты? – продолжал интересоваться отец ректора.

– Есть один парнишка, – заметил Аден, отпивая вино из бокала, я тоже глотнула терпкой жидкости, – талантлив.

– И в чем же его талант? – Беседа текла размеренно, и уже сложно было представить, что всего несколько минут назад в соседней комнате разгоралась перепалка.

– Он тут изобрел крайне действенный клей…

Я, так не вовремя решив наконец приступить к еде, чуть не подавилась, поняв, что речь идет об Айке. Не собирался ведь он и это рассказать?

– Действительно хороший клей, даже я не сразу с ним справился, пришлось походить какое-то время приклеенным.

– К чему? – заинтересовалась бабуля, желая представить полную картину.

На губах ректора вновь появилась улыбка, которую он словно пытался подавить.

– К адептке одной.

– Что? – Элла посмотрела на сына, пытаясь понять, не шутит ли он, а его отец расхохотался, безусловно приняв эти слова за правду.

– И как же ты так умудрился? – чуть не плача от смеха, спросил Дакар-старший, в то время как бабуля нахмурилась.

– Больно много адепток у тебя там вертится вокруг, – заявила Августа, уставившись на внука.

– Это академия, – пришел на помощь сыну мой фиктивный свекор. – Там они везде!

– Не переживай, бабуля, – вмешался Аден, – только одна из них привлекла мое внимание. Я бы даже сказал, она спустила меня с небес на землю, перевернув все вверх тормашками, и хорошенько дала в глаз, чтобы я прозрел.

Я почувствовала, как начинаю краснеть и ничего с этим не могу поделать. Для всех окружающих эти слова могли казаться бредовыми, но для меня за каждой фразой скрывался совершенно иной смысл, и на секунду мне даже показалось, что ректор говорит все это совсем не для своей семьи.

Я не сразу поняла, что после слов Адена повисла тишина, а когда смогла оторвать свой взгляд от него, осознала, что все уставились на нас. Улыбка на моем лице погасла, и я уткнулась в тарелку. Вечер заканчивался вполне миролюбиво, в отличие от того, как он начинался. И даже мама ректора вроде бы старалась держать себя в руках.

– Это звучит не как романтичное прозрение, а похоже на действие приворота, – не удержалась Элла, бросив на меня настороженный взгляд и снова возвращаясь к нападению.

Я лишь сжала вилку сильнее.

– Элла, достаточно, – оборвал жену глава семейства.

– Почему я должна молча на это смотреть? Он ведь ведет себя как…

В этот раз ее прервал ректор:

– Как влюбленный? Да, мама, это так, я влюблен в эту девушку, и тебе придется с этим смириться. Хватит осуждать ее возраст и положение в обществе. Я смотрю на эту девушку, и она мне нравится своей искренностью и непосредственностью. И ничего этого уж точно нет в тех, кого ты мне старалась сосватать.

Прибор зазвенел, ударившись о тарелку, когда женщина бросила его.

– Мое мнение, похоже, здесь не учитывается? – едко спросила она, окидывая взглядом мужчин.

Новый резкий удар по столу заставил вздрогнуть всех, и бабуля, которая на протяжении вечера вела себя достаточно тихо, выпрямилась, опираясь на свои руки.

– Эта девочка знает о приворотах не больше младенца, и уж я точно уверена, что она не привораживала Адена, по той причине, что к ней уже случайно приворожили парня и она отчаянно хотела это исправить.

Я с ужасом посмотрела на бабулю, понимая, что она решила совсем не вовремя выболтать мой секрет, а вот Эллу эта новость окрылила.

– Я еще не закончила, – грозно заявила Августа, посмотрев на невестку. – Так вот, судя по тому, что я успела увидеть, я могу с уверенностью заявить, что Юна из тех девушек, которые никогда бы не пытались привязать к себе любимого человека силой. Она понимает цену отношений, воспитана в прекрасной семье и знает, что настоящие чувства нельзя купить за деньги или создать с помощью магии. Юна, – она повернулась ко мне с горящими решительностью глазами, – ты когда-нибудь пыталась приворожить Адена?

– Нет, – растерянно ответила я.

– И еще один вопрос.

– Бабуля, – внезапно вмешался ректор, – немедленно прекрати.

Но бабуля не слышала его, продолжая смотреть лишь на меня.

– Ты любишь Адена, Юна?

Я нервно сглотнула, понимая, что сейчас на меня смотрят все. Именно этот вопрос предвидел ректор Дакар, но не смог остановить свою бабушку, и теперь все ждали моего ответа.

– Да, я люблю его, – неожиданно легко слетели слова с моих губ.

Я неуверенно покосилась на Адена, на лице которого отразилось удивление.

– Оссил, ты ведь знаешь, какой подарок я сделала Адену, – завершила свою речь бабуля Августа, – объясни это своей жене. – Усевшись на свое место, она потянулась к вину, чтобы сделать большой глоток.

– У них кольца, показывающие искренние чувства, Элла, – пояснил мужчина, поворачивая голову в сторону своей жены, – это значит, что ни Юна, ни Аден никогда не смогли бы солгать о своих чувствах. Приворотов это тоже касается.

Элла была не единственной, кого сказанное поставило в неловкое положение. За столом воцарилось продолжительное молчание. Протянув руку к своему бокалу, я залпом выпила вино, не заботясь о том, как это выглядело со стороны. Я только что призналась своему ректору в любви, и все за этим столом понимали, что сказанное было чистой правдой. Но что самое пугающее, я призналась в этом самой себе и теперь разрывалась от нахлынувших чувств. Я даже не могла сказать, что соврала ради нашего прикрытия. Именно этого боялся ректор, что после вопроса бабули я не смогу лгать и отвечу что-то, что полностью разрушит нашу легенду. Он не верил, что я способна сказать, что люблю его, потому что это было действительно смелое заявление. Но теперь, когда эти слова прозвучали, их уже нельзя взять назад. Они повисли в воздухе и обрели смысл, хотя я скорее бы умерла со стыда, чем решилась бы сказать это мужчине, который лишь прикрывал мою спину. Больше всего мне хотелось встать и уйти из-за стола, из этого дома, потому что, несмотря на все мои чувства, все оставалось всего лишь игрой.