Михаил Жванецкий - Мой портфель

И этого требуешь.

И это ненавидишь.

Ты издеваешься над глупостью, над жадностью.

А кто сказал тебе, что это они?

И кто может существовать без них?

Ты их распознаешь по своему подобию.

Ты передразниваешь манеру собеседника вслух, делая его врагом.

Ты уверен, что разгадываешь обман, от этого обманут и бит сто раз на дню.

Тебе забили рот простым комплиментом и всучили, что хотели.

Не зная, что из всех этих несчастий выгоду извлекаешь ты.

Весь этот ужас дает тебе возможность писать и волновать других.

И весь этот ужас люди называют талантом.

Весь этот ужас переходит в буквы, представляешь!

Просто переходит в буквы, которые передают только то, что могут.

И вызывают ответы.

Хорошие сгорают мгновенно.

Плохие горят долго, сохраняя жар в топке, называемой душой.

Наклонись над бумагой – позволь мне уйти в тебя.

Пусть останется замкнутость.

P. S. Автор – единственный, кто может стать лучше, прочитав это!

Жизнь коротка и надо уметь уходить с плохого фильма.

Бросать плохую книгу.

Уходить от плохого человека.

Их много.

Дело не идущее бросать.

Даже от посредственности уходить.

Их много. Время дороже.

Лучше поспать.

Лучше поесть.

Лучше посмотреть на огонь, на ребенка, на женщину, на воду.

Музыка стала врагом человека.

Музыка навязывается, лезет в уши.

Через стены.

Через потолок.

Через пол.

Вдыхаешь музыку и удары синтезаторов.

Низкие бьют в грудь, высокие зудят под пломбами.

Спектакль менее наглый, но с него тоже не уйдешь.

Шикают. Одергивают.

Ставят подножку…

Компьютер прилипчив, светиться, как привидение, зазывает, как восточный базар.

Копаешься, ищешь, ищешь.

Ну, находишь что-то, пытаешься это приспособить, выбрасываешь, снова копаешься, нашел что-то, повертел в голове, выбросил.

Мысли общие.

Слова общие.

Нет! Жизнь коротка.

И только книга деликатна.

Снял с полки.

Полистал.

Поставил.

В ней нет наглости.

Она не проникает в тебя без спросу.

Стоит на полке, молчит, ждет, когда возьмут в теплые руки.

И она раскроется.

Если бы с людьми так.

Нас много. Всех не полистаешь.

Даже одного.

Даже своего.

Даже себя.

Жизнь коротка.

Что-то откроется само.

Для чего-то установишь правила.

На остальное нет времени.

Закон один: уходить, бросать, бежать,

захлопывать или не открывать!

Чтобы не отдать этому миг, назначенный для другого.

Ничего просто так не бывает. В каждом значительном явлении есть свой особый смысл. А в появлении такого писателя, как Жванецкий, в это время и в этом месте, очевидно, участвовало провидение. На него существовал социальный заказ в обществе. С наступлением времени безвольного отчаяния, фальшивый героизм мог уравновесить только смех. Вот мы его сами, видимо, и надумали, выудив из недр коллективного бессознательного в районе Черного моря. Произошло это довольно неожиданно для самого «виновника торжества». В молодые годы мечты будущего властителя умов не касались поприща сочинителя и артиста. На нашего героя призвание обрушилось, как пишут в приключенческих романах – вдруг. Судьба включилась после тридцати лет, и из Одесского порта отчалил в долгое странствие современный Одиссей, которому предстояло пройти всю страну от южных морей до Северного полюса. В 70-е он шел «в записи», в 80-е на закрытых концертах, с начала 90-ых – в престижнейших концертных залах.

Самые ценные и необходимые слова о Жванецком уже сказаны, красноречивейшие определения придуманы и напечатаны. Что можно добавить к присвоенным ему титулам «короля юмора», «живого классика», «великого сатирика»? Нет таких слов, чтоб их превозмочь. Остается только написать «Жванецкий» и поставить точку. Или многоточие, после которого каждый сформулирует его себе таким, каким захочет. Литературные критики – первым писателем по «гамбургскому счету» в своем жанре. Продюсеры – артистом, собирающим полные концертные залы. Маркетологи – лицом со стопроцентной узнаваемостью и почтитаким же количеством симпатий. Философы – мыслителем, который истолковал важнейшие явления жизни и оказал значительное влияние на умы современников. Историки – летописцем, запечатлевшим хронику века. Психологи – сердцеведом, точно и исчерпывающе отразившим суть человеческой натуры.

Но – Жванецкий выше всех почетных званий и глубже любых определений. Это уже не просто имя, а особое понятие, которое за последние тридцать лет закрепилось в сознании нескольких поколений. Проникновение его творчества в массы феноменально, он стал действительно народным писателем. Его цитируют чаще, чем философов и сатириков от древних греков до новых русских. Изречения писателя выносят в эпиграфы, произносят с трибун, повторяют с экрана и в компаниях. Даже в некрологе я встретила его фразу.

Чтение называют особым видом искусства. В свое время всю многомерность Жванецкого мне открыла именно книга. Она напрочь снесла трафаретные представления о нем как исключительно о юмористе и предъявила остроумнейшего, ироничного и вместе с тем удивительно тонкого и глубокого писателя – трепетного лирика, мудрого философа, пристального исследователя души. Такой Жванецкий большинству, наверное, меньше известен. Со сцены он в основном читает то, что легко воспринимается на слух и может рассмешить даже истукана. На него идут смеяться, а не плакать: ведь он не Сара Бер-нар. Конечно, Жванецкого всегда интересно послушать, но еще лучше – прочесть. Потому что на концерте мы видим лишь вершину айсберга, за компанию отсмеиваемся по верхам, а печатный лист открывает иную глубину знакомых текстов. Разглядеть ее до дна можно, только вчитавшись в смысл, требующий вдумчивого постижения в тишине и одиночестве.

Популярность Жванецкого действительно невероятна. Его заводная интонация и стремительная манера разговора живет внутри каждого нашего соотечественника. Она звучит в нас, даже когда мы читаем его произведения про себя. Эти яркие, как цветки и юркие, как ящерки тексты удивительно легко запоминаются наизусть. Они присваиваются целыми кусками и отдельными фразами, чтоб потом в нужный момент, артистично откинувшись на спинку стула, победно произнести: «Как сказал Жванецкий…» Почему именно он? Что в нем такого, чтоб так любить и помнить? Ответ, боюсь, будет нешуточным.

Один из самых веселых поэтов и мистиков XIV века Хафиз говорил, что «смех – это восхитительный звук, просыпающейся души». Как точно! Он, в самом деле, такой же верный признак живого ума и свободной, открытой души, как дыхание – здорового тела. Это наше Эго пытается скрыть за насуплено-озабоченной серьезностью страх потерять власть, контроль, одобрение и собственную важность в глазах окружающих. А вечный Дух всегда весел и радостен. И тот, кто будит в нас добрый, искренний смех состоит на особой духовной службе, освещающей в человеке лучшее из задуманного Создателем.